Датский король

«Серенькая» девица преобразилась, она стала буквально сыпать глубокомысленными казуистическими фразами, именами Сведенборга, Бёме, вспомнила каких-то доктора Штейнера и мадам Блаватскую [210], после чего взяла со стола и открыла роскошное портфолио. На первой же странице была мастерски исполненная раскрашенная фотография неведомого знака, по форме напоминающего наконечник рыцарского копья, пронзающий стилизованное подобие человеческого сердца. Но острие копья было только частью фотографического изображения. Оно словно бы вырастало из неизвестного искрящегося минерала, напоминавшего своей кристаллической структурой и цветом каменный уголь, минерал же, в свою очередь, покоился на гладко отполированном мраморном шаре. Девушка, не дожидаясь расспросов, объяснила, что это не произвольная композиция, а магический символ, в котором важнее всего копье — сама вечная Ось Мироздания; осколок же метеорита из лунной породы, конечно, только часть Вселенной, однако заряжен титанической энергией космоса. Она поведала Ксении, что прогрессивнейшие европейские умы убеждены — мощь.

сосредоточенная в лунном камне, сравнима только с чудодейственной силой философского камня средневековых алхимиков, поэтому он таит в себе неисчерпаемые возможности и способен в будущем освободить род человеческий от всех напастей, напитать людей силой взамен растраченной за всю историю цивилизации.

— Обратите также внимание на копье. Второго такого в мире не существует.

Внимательно выслушав эти откровения, Ксения подозрительно посмотрела на странную девушку:

— А к чему здесь растерзанное сердце — оно ведь тоже что-то означает в символическом смысле?

— Безусловно — здесь каждая, даже мелкая деталь исполнена глубокого смысла, — девица хитро прищурилась. — Сердце человека — великий мистический тайник, ключ к которому… Нет. я не стану вам больше ничего рассказывать! Я здесь вообще исполняю скромную роль. Соглашайтесь сотрудничать, тогда вас просветят те, кому положено.

Предложение назойливой девицы повисло в воздухе. У Ксении голова уже шла кругом, и, чтобы больше не затрагивать эту тему, она выдавила из себя:

— Я подумаю… пожалуй.

«Теперь меня оставят в покое», — решила балерина, однако как раз в этот момент к ней обратилась до сих пор сидевшая молчком девочка-гимназистка:

— А я могу десятку кинуть, хочешь, десятку кину? — В голосе ее слышался совсем не детский вызов, бесшабашный задор профессионального игрока.

— Что вы сказали, девочка? Какую еще десятку?

Она еще что-то говорила, пытаясь понять, что от нее нужно невоспитанному ребенку, а девочка твердила все одно и то же, все предлагала «кинуть десятку». Наконец Ксения поняла, что разговаривать с ней все равно, что с заводной куклой: «Ну и дитя — enfant terrible! ₁Тем временем балерина обратила внимание, что «серенькая» девушка и тип, рисовавший человечков, деловито переговариваются.

— Так что же, господин секретарь, — осведомилась «серенькая», — когда опять пожалует этот высокий покойник, объект ваших наблюдений?

— Сегодня, мадемуазель, он больше уже не должен появиться, но в следующий раз, несомненно, явится в это же время. Я ведь еще не успел запечатлеть все его характерные позы и жесты, а того, что уже зафиксировано, явно недостаточно для окончательного завершения опыта, — уверенно заявил «рисовальщик» и наконец-то смахнул салфеткой пот с лысины.

Капля попала на руку Ксении. Она содрогнулась от омерзения и немедленно стала протирать ладонь своим надушенным платком: «Не хватало еще и мне заразиться какой-нибудь гадостью… Выходит, он в самом деле рисовал одного и того же человека, того «гостя» в блестящих сапогах! И зачем понадобилось так подробно зарисовывать его состояния?» Балерина подумала, что если и дальше будет пытаться вникнуть в происходящее, то еще. чего доброго, сама повредится в рассудке, к тому же она вдруг заметила Сержика, который чем-то увлекся в дальнем конце залы. Наглого юнца она терпеть не могла, и ей совсем не хотелось быть узнанной в этом обществе, а Сержик был здесь единственный, кто мог ее узнать. «Да, видно, здесь князя мне сегодня уже не дождаться: лучше уйти, пока не поздно. С Божьей помощью навещу его завтра же — пускай он сам мне все объяснит», — решила Ксения. Ей удалось незаметно выскользнуть из безобразной комнаты. Она опять попала в темный коридор и стала плутать по нему, теперь уже с одним желанием поскорее вырваться на улицу. Когда Ксения, как ей показалось, нашла обратный путь, неожиданно приоткрылась одна из массивных дубовых дверей. Полоска света упала на пол, в полумраке балерина узнала знакомую ручку в виде ящерицы. Без сомнения это был вход в мастерскую, и тут женское любопытство победило страх. Ксения распахнула двери и застыла как вкопанная: из темной мастерской на нее смотрел сам Евгений Петрович, но в глазах его была не радость, а наоборот — злобное раздражение.

— Вот так явление… Мокрица безобразная! Что вы забыли на моей территории? Это моя территория, слышите, что я говорю?! Я мужчина, вы женщина, а посему вон отсюда. Я же сказал, убирайтесь!