Даты (СИ)

Свистнул паровозный гудок, застучали колёса. Вагонный (коллега домового) пустил по проходу смачный запах отварной курицы - соседи по плацкарту распаковали припасы. Я почувствовал страшный голод, и урчание желудка выдало мою тайну. Соседка посмотрела сочувственно и кивнула на кастрюльку. Я припал к домашнему жаркому, как припадает лев к растерзанной антилопе. - Далёко едете? - спросил соседка. - В Ленинград! - ответил я, как учила мама. - И я, - с лёгкой надеждой поддержала женщина. Ненавязчиво показала бескольцую правую руку. Компания подобралась дивная: пожилая супружеская чета, рыжая напуганная студентка, участливая Соседка (с прописной буквы "С"), ваш покорный слуга, неприметный мужчина (позвольте я сразу сообщу его имя - Фёдор Сергеевич) и глухая подвижная старушка из-под Новосибирска. Последняя всё время беспокоилась, который теперь час (будто апостол Пётр назначил ей точную дату и время), интересовалась, вовремя ли прибудет поезд. Примерно на середине пути я вышел в тамбур. Был поздний вечер, дамы укладывались спать. Колёса стучали интимное: "Ту-дум! Ту-дум!" Я купил на станции пирожков и намеревался полакомиться ими в одиночестве. - Закурить не найдётся? - Вопрос разрезал одиночество. Я оглянулся. Вопрошающий был ниже меня, но значительно злее (это чувствовалось) и решительнее. Позади него стояли ещё двое. В кепочках "утиный клюв" и спортивных костюмах. Классическая ситуация. Её необходимо было разбавить. Я протянул руку и ответил не менее решительно: - Вы не скажете, сколько теперь градусов ниже нуля? - рассчитывая сбить их настрой идиотизмом вопроса. Боец задумался. Потянулся в карман за сигаретами, а потом без замаха ударил меня в челюсть. Я увернулся, принял удар плечом и отмахнулся, как медведь отмахивается от роя пчёл. Посыпался град ударов. Два или три достигли своей цели, однако не нанесли мне серьёзных повреждений. Моргнул и притух свет, я напружинился и поддал изо всех сил. Почти наудачу. Один из бандитов отлетел в угол и затих. Блеснул кастет. Этого мне совсем не хотелось. Пришлось иди на хитрость - я поднял руки, как поднимает их капитулирующий солдат (надеялся выбить железяку ударом сверху). И тут же получил удар в пах. Упал. Щекой почувствовал холод рифлёного металла. Потом армейский начищенный ботинок, нестерпимая боль и - чернота.

Выручил меня (как это выяснилось позже) Фёдор Сергеевич. Он вышел покурить и отогнал "гопоту" - его профессиональный термин. - Тривиальная история, - сказал он, обтирая кровь с моего лица. - Группа молодых людей проникает на остановке в состав. Совершает налёт и высаживается на следующей станции. Гопники. Фёдор Сергеевич спросил, зачем я сопротивлялся? Зачем вступил в драку? - Неужели в твоих карманах есть что-то настолько ценное? А? Ежели так, лучше было бежать. Звать на помощь. Мне понравилось слово "ежели". Фёдор Сергеевич работал в прокуратуре. Экспертом. - Тридцать пять лет оттрубил. Теперь еду в Питер, к дочерям. У меня их две. Старшая и младшая. Он показал фотокарточки. Разгладил на столе широкой ладонью. Я позавидовал его любви и семейному счастью. Рассказал, что ищу отца. Поведал о двух неудачных попытках. - Ваша мама - большой оригинал, - уверил Фёдор Сергеевич. - Она явно хотела сообщить нечто большее, чем просто написала. Позвольте взглянуть... Он попросил показать письмо, я вынул его из сумки. Фёдор Сергеевич долго рассматривал строчки сквозь очки, однако не повесил их на нос (как полагается), а использовал, как увеличительное стекло. - Прежде чем я начну докладывать, повторюсь, что я работаю экспертом и за свои слова отвечаю. Официальный тон меня удивил, и я, на всякий случай, согласился: "Надо думать". - Можно с уверенностью утверждать, что письмо написал мужчина. Об этом свидетельствует наклон букв, их форма и нажим на карандаш. Вот тут, посмотрите... - Он показал места, в которых бумага почти прорвалась. - Мужчина этот не молод. Точнее сказать сложно, но ему за пятьдесят. Это определённо. - Почему? - Обратите внимание на буквы "б" и "д". Так их писали после войны. Ваш заповедеписец учился в школе в пятидесятых. Я смотрел на него, как пустынник смотрит на колодец - округлив глаза и не веря в чудо. Хотел что-нибудь спросить. - Он... блондин? Фёдор Сергеевич улыбнулся и ответил, что это вряд ли. - Судя по вашей внешности, он черняв. Волосы прямые, нос с горбинкой. Ведь мы говорим о вашем блудном папаше, не так ли? Вы это понимаете? - Разве? - Абсолютно уверен! Ночь напролёт мы проговорили. Фёдор Сергеевич рассказывал о своей работе, а я мечтал, иметь такого отца, как он: "Было бы замечательно!" Мой попутчик казался умным, образованным, опытным. Таким он (в сущности) и являлся.