Даты (СИ)

Следующим утром пришел Князев. Сказал, что поминки прошли успешно и вынул из кармана бутылку казёнки. Я поморщился, он кивком одобрил моё решение. Я показал ему письмо. Сарон внимательно прочёл, сказал, что дело решеное: - Поезжай! - Куда? - По этим адресам. - Зачем? Сарон вскочил на ноги, бешено протоптал по комнате. Сказал, что это глупо: - Фантастически глупо отказываться! У тебя есть шанс найти отца! - Не вижу смысла. - Шанс посмотреть мир! - Не испытываю потребности. - Исполнить волю покойной! - Я... Об этом я не подумал.

В русской вековой традиции оседлый образ жизни. Мы, славяне - землепашцы. К нашей крови примешалась кровь татарская, кочевая, но и это кочевничество оседлое. Татарин ценит крышу над головой, казан с бараниной, тёплый женин бок и шерстяное одеяло. Только его дом - на колёсах. Сарон спросил, почему мне не хочется посмотреть мир? - А какой смысл болтаться без дела? - В шестнадцать я сбежал из дому! - упрекнул Сарон, как будто я нарушал заповедь, не желая последовать его примеру. - Мотался по всей стране. - Где родился, там и сгодился, - вяло ответил я. Вспомнилась родная Почта, нелепый сторож Аркадий, пользующийся меховой шапкой даже в тёплое время года. Фонарь (кошачье око), маленькая клумба с георгинами. Вспомнились люди, что приходили отправлять и получать. Через них я прикасался ко всему Свету, даже к Англии. В то же самое время, я прекрасно понимал, что ехать нужно. Необходимо. Так хотела мама. Князев перечитал адреса, спросил, где у меня атлас автомобильных дорог. С компьютером он враждовал. Через месяц (примерно) я летел в самолёте. Перелёт мне категорически не понравился. Я чувствовал себя, словно тюлька в жестяной консервной баночке. Мечтать о тюльке было неинтересно - это раз. Во-вторых, я беспрестанно тревожил соседку. Не умещался в кресле и задевал старушку локтем. Её нежно-розовые кудряшки волновались, а я чувствовал себя подлецом, уклоняющимся от женитьбы.