Давай любить друг друга

В кармане вибрирует телефон. Я вспоминаю, что до меня пыталась дозвониться Виолетта, и быстро отвечаю:

– Алло!

– Привет!

Я несколько разочарован, услышав Джейсона. Его голос очень холоден, и это меня удивляет.

– Все хорошо? – спрашиваю я.

– Могло быть и лучше, знаешь ли.

Вероятно, я схожу с ума, но мне кажется, что он в чем-то меня обвиняет. Я хмурюсь, шагая к своей машине. Я уже опаздываю.

– Окей… Могу чем-то помочь?

– Виолетта уехала.

Сердце бьется раз.

Два раза.

А затем начинает бешено колотиться, обрабатывая эту информацию. Уехала.

– Что значит уехала?

Джейсон снова вздыхает, и я словно вижу, как он пожимает плечами, одновременно игнорируя ругательства Зои в мой адрес. Я слышу несколько обрывочных фраз: «твоя вина», «ублюдок», «какая же ты задница». Не обязательно именно в таком порядке.

– Джейсон! – говорю я, в панике повышая голос. – Поэтому она мне звонила? Я не ответил, потому что был с Люси!

– Она только что прислала Зои сообщение, – отвечает он. – Пишет, что экстренно купила билет на поезд и едет домой. Мы пытались узнать подробности, но она выключила телефон.

Вот черт. Раз она уезжает, значит, ее собеседование прошло очень-очень плохо. И она пыталась рассказать мне об этом, но я не ответил, был слишком занят обедом с Люси. Я зажмуриваюсь, пытаясь соображать быстрее. Первый мой порыв – сесть на ближайший поезд и вернуть ее. На языке вертится один-единственный вопрос, и я задаю его Джейсону:

– Что случилось?

В глубине души я уже знаю ответ. Эмоции во мне кипят, переполняют меня. Но пусть я и был готов к этому, я все равно бью кулаком по стене, когда слышу:

– Ну даже не знаю, с чего начать: с того, что Клеман испоганил ей интервью, или с того, что ты обжимался со своей бывшей?

38. Наши дни Виолетта

Ах, чистый воздух Юра́!

Его солнце, чистое небо, невозмутимое спокойствие и травяные просторы до самого горизонта, горы и беспечные прогулки по тропинкам… Я скучала по всему этому.

В Париже я часто забываю, что приехала из сельской местности. Я обожаю город, но дом есть дом. С ним ничто не сравнится. С тех пор как я уехала учиться, я стараюсь не приезжать сюда, обычно отец приезжает ко мне, а не наоборот. Сейчас же, вернувшись, я не понимаю, как мне так долго удавалось лишать себя этого счастья. Учитывая обстоятельства, оно было мне необходимо, как никогда в жизни. И я убедилась в этом на вокзале, когда после нескольких часов в пути оказалась в объятиях отца.

Высунувшись из окна своей спальни, я, закрыв глаза, делаю глубокий вдох.

Я здесь уже два дня. И за два дня я многое успела сделать.

Во-первых, я перестала плакать. Ну ладно, иногда я еще чуть-чуть плачу. Но только чуть-чуть – вечером, когда никто не видит.

Во-вторых, я ничего не делала. Вчера я весь день проспала в своей старой комнате, кажется, я даже не мылась. Да, знаю, мерзко.

Не считая кое-какой мебели, отец оставил все в моей комнате ровно так, как оно было раньше. Моя кровать с балдахином на том же месте в центре, огромная и величественная, с вуалью цвета слоновой кости, точно так же, как и деревянный письменный стол и сундучок с сокровищами, в котором я прятала разного рода памятные вещички.

Я отхожу от окна и со вздохом растягиваюсь на кровати. Раскинув руки в форме звезды и уткнувшись взглядом в потолок, я наслаждаюсь тишиной.

Я совсем запуталась. Не знаю, что мне делать этим летом и в следующем году. Стоит ли возвращаться в Париж? Два года моей учебы закончились. «Миллезия» должна была стать моей первой ступенькой в карьере. И все же я пытаюсь убедить себя, что это лишь одна упущенная возможность из многих и что будут еще другие. Я люблю человека, который не выбрал меня. Ладно, и что с того? Бывает! Причем достаточно часто.

И если подумать еще раз, то, если он колебался, выбирая между мной и Люси, даже хорошо, что он выбрал не меня. Не хочу, чтобы меня пришлось выбирать. Если повезет, однажды я стану для кого-то безоговорочной уверенностью. Такой же очевидностью, какой стал для меня Лоан после нашей первой совместной ночи.

Внезапно меня охватывает приступ ярости. Мне нужно было выйти из этой машины и потребовать объяснений, а не сбегать, как последней идиотке.

– Ну и дура! – ругаю я себя, садясь на кровати.

И тут же резко подпрыгиваю, сдерживая крик: на пороге моей комнаты стоит Лоан. Какого…

– Привет!

…черта! Я в шоке открываю рот, не веря своим глазам. Меня обманывает собственный разум? Я сижу на краю своей кровати, а в нескольких метрах от меня стоит Лоан, красивее, чем когда-либо еще. На нем джинсы, красиво сидящие на его бедрах, и темно-синяя футболка, достаточно обтягивающая для того, чтобы был виден мощный рельеф его груди.

– Твой отец разрешил подняться сюда, – говорит он, нарушая тишину, с неким сомнением в голосе, – только при условии, что мы не станем закрывать дверь.

Вот же черт. Лоан здесь!

– Что ты тут делаешь? – кричу я, даже не подумав.

Он должен быть в Париже. В Париже, вместе с Люси.

Лоан, угадав мое настроение, вздыхает и, делая шаг вперед, тихо закрывает за собой дверь – вопреки указаниям моего отца.

– Ты перестала отвечать на звонки…