Давай мы станем незнакомцами

И он и Сашка прекрасно понимали, что должность личного ассистента — это не то, что нужно Вишняковой. И даже совмещение с работой в финансовом департаменте не особо спасало ситуацию. Корсаков неоднократно и намекал, и прямо говорил Маринке о переводе, а у Ярика каждый раз болезненно сжималось сердце в ожидании её ответа. Согласиться или нет… Маринка не соглашалась, а он облегчённо выдыхал — ещё какое-то время она будет рядом. Да, это было эгоистично с его стороны, но он ничего не мог с собой поделать. Потому что знал, какого это находиться от неё на расстояние в тысячу километров и не иметь возможности увидеть её в любое время, услышать вживую её смех, невзначай коснуться её руки. У них уже был печальный опыт разлуки Москвой, и повторение подобного опыта он не хотел.

А ведь, наверное, за столько лет у него был шанс все исправить, и даже не один. И на что он их потратил?

Смерть отца очень сильно ударила по нему — помимо чувства невосполнимой утраты, которое он нет-нет, но до сих пор ощущал внутри, он познал огромную, практически неподъёмную для молодого пацана ответственность — стать главой семьи, взвалив на себя все заботы о матери, ещё не восстановившей здоровье после поздних и довольно тяжёлых родов и маленькой двухгодовалой сестренки. И как бы ему не было тяжело, но Ярик всё-таки справился. Успешно окончил школу, сам поступил в универ, пахал как проклятый в свободное от учёбы время, не гнушаясь никакой работой. И никогда не ныл. Никогда! Потому что от природы Ярику достался лёгкий, весёлый нрав, который в особенно тяжёлые минуты выручал его, помогая сцепить зубы и идти до конца. Пуленепробиваемый оптимизм — так обычно говорил про него Корсаков.

Неожиданная смерть отца показала Ярику насколько хрупка человеческая жизнь. И значит, пока ты жив, нужно было наслаждаться каждым её мгновением. И само собой отрываться на полную катушку, что Мереминский с удовольствием делал в свободное время — а с учётом его постоянных подработок и забот о семье, это время часто наступало ночью вместо сна. К счастью, молодой организм тогда мог вывозить подобные нагрузки без особого вреда для здоровья.

Уже потом оглядываясь назад, Ярик осознавал, что все его бесконечные вечеринки и вереница ни к чему не обязывающих интрижек были обусловлены не только буйной молодостью и желанием почувствовать вкус жизни. Это была своеобразная защитная реакция на тот ворох проблем, которые ему приходилось разгребать на каждодневной основе. Ведь если долго и сильно сжимать пружину, рано или поздно сила упругости сделает своё дело. И эффект разжатия будет прямо пропорционален силе сжатия. Поэтому чем сложнее наступали времена, тем веселее становились его загулы. И тем меньше ему хотелось в это втягивать её — Маринку…

Задиристая и вредная снаружи, она всё равно оставалась для него хрупкой и ранимой девочкой, которая совершенно не заслуживала стать одной из тех одноразовых подружек, что скрашивали его будни. Да и что он мог ей дать, будучи простым студентом, который один тащил на себе семью? К чему ей были его проблемы? Отличное чувство юмора и природное обаяние — это так ничтожно мало, особенно в сравнении с теми идеальными богатыми мальчиками, которые постоянно вертелись вокруг Маринки. И которыми она сама вертела, как ей только хотелось.

Конечно, среди череды чёрных и серых полос, настала и белая. Закончив универ, Ярик довольно быстро освоился в «АКВИРС групп» и ещё при отце Сашки начал уверенно пробиваться вверх по карьерной лестнице. Были моменты, когда можно было, резко повернуть свою жизнь на сто восемьдесят градусов, просто заявившись к Маринке и сказав ей: «давай попробуем».

Но Маринке это всё было не надо — по крайней мере, так ему казалось тогда. Она беззаботно порхала из одних отношений в другие, строила карьеру, пытаясь пробить себе дорожку в финансовый департамент, и излучала безграничное довольство жизнью. В которой ему было отведено строго определённое место — просто друг и ничего больше.

А то, что им несколько раз сносило крышу, так что стирались границы дозволенного — это был любопытный, но малозначительный факт их биографии. Тема, на которую Вишнякова накладывала пожизненное табу. Что уж говорить про их чувства друг к другу… До этого они просто никогда не успевали дойти в разговоре. При каждом их сближении, ссора вспыхивала намного раньше, чем получалось раскрыть друг другу душу и сердце.

Это был какой-то замкнутый круг, из которого, казалось, не было никакого выхода.