Давай мы станем незнакомцами

— И что ты теперь будешь делать? — тихо спросила Улька, наконец оборачиваясь к нему и одаривая взглядом полным отчаяния и боли. — Сдашься?!

— Нет, не сдамся, — всё также тихо, но уверенно ответил Мереминский.

Глава 63

Елисей

Лис в очередной раз поймал себя на мысли, что считает дни до Маринкиного переезда в Москву. Как будто смена локации поможет им вырваться из того болота, в которое потихоньку начинали превращаться их отношения.

Все эти бесконечные прогулки по набережной или походы по ресторанам, конечно, прекрасно — но уже, откровенно говоря, начинали подбешивать. Точно перед тобой был самый желанный в мире десерт, который ты не мог распробовать. И всё, что тебе оставалось — это сидеть и мысленно облизываться, изо всех сил стараясь обуздать внутри себя пожар, который с каждым днём разгорался сильнее. Но Лис понимал, что если надавить на Маринку, то можно всё испортить. И оказаться в числе тех, кого Вишнякова без лишних сантиментов вычеркивала из своей жизни. Эти глупцы не умели ждать, но Лис был не из их числа. Упорства и терпения ему было не занимать. А ещё он прекрасно осознавал, что второго шанса у него уже не будет.

Но ожидание сводило с ума. И дело было не только в сексе. Маринка по-прежнему не былаего— он это знал. Знал на каком-то подсознательном уровне. Даже, когда они были вместе, даже когда она плавилась в его объятиях, он чувствовал, что какая-то часть её души по-прежнему была ему неподвластна. Та самая часть, что заставляла её тормозить. Он видел, как в такие моменты в её глазах всполохи страсти резко менялись на страх и отчаяние. Как она сжималась и холодела в его руках, точно перед лицом неминуемой гибели. Поэтому всё, что ему оставалось — это смириться и ждать.

После их поездки на дачу, Лис аккуратно решил поднять вопрос, чтобы Марине обратиться за помощью к психологу. Сам Меланчук несмотря на высокую квалификацию матери в области психологии и психотерапии, довольно скептически относился к подобным манипуляциям. К психологу Лис никогда не ходил, потому что не собирался пускать никого в свою голову. Но Маринке явно была нужна помощь. Особенно если в те разы, о которых она ему поведала, сопровождались грубостью и принуждением… Ведь не может быть такого, чтобы красивая, уверенная в себе и чертовски сексуальная девушка так много лет отказывала себе в удовольствии жить полноценной жизнью! Тут явно что-то было не так, но вот что именно Вишнякова не спешила ему рассказывать. И его предложение обратиться к специалисту было встречено тоже довольно прохладно.

— Лися, мне просто нужно немного выдохнуть и сбавить темп. Я уверена, что в Москве всё изменится, — пообещала она и тут же постаралась перевести тему.

Елисею очень хотелось в это верить. Переезд — это конечно не волшебная таблетка, которая разом избавит их от всех проблем, но от одной надоедливой уж точно. Потому что там не будет Мереминского и одна лишь мысль о том, что Маринка не будет каждый день пересекаться с Яриком, существенно поднимала Лису настроение.

Мереминский хоть и по-прежнему оставался главным раздражителем, но всё-таки по степени значимости отошёл на второй план. Головную боль Лису неожиданно подкинул собственный отец, который впервые в жизни отважился вмешаться в личную жизнь сына. И который довольно чётко обозначил свою позицию по поводу их отношений с Маринкой.

— Совсем охерел! — взревел Меланчук-старший, когда Лис отвёз Маринку домой после юбилея её родителей и вернулся в офис, как того и требовал отец. — Ты что себе позволяешь?!

— Я не понимаю, о чём ты, — спокойно встретился взглядом с отцом Елисей.

— Не понимает он! Не стыда ни совести! Думаешь, никто не заметил, как вы себя вели на вечеринке? Как кобель и сучка в брачный период! — хлёстко произнес отец, от души плеская себе в стакан порцию виски и швыряя кубики льда.

Лис недовольно поморщился, наблюдая за его манипуляциями. Судя по состоянию отца, алкоголя сегодня ему уже явно было достаточно. Спиртное всегда пробуждало в отце агрессию и обостряла все самые худшие черты его и без того тяжёлого характера.

— Если кому-то что-то не нравятся, пускай не смотрят.

— Заткнись млять и слушай сюда! Дочка Вишнякова — это не очередная тупая сука, с которыми ты привык кувыркаться!

— Я никогда так к ней не относился. Марина — это другое…

— Знаю я какое это «другое!» И сколько лет ты надрачивал на её прекрасный образ! Думаешь, если дорвался, то всё? Можно не думать головой? Можно вдоль и поперек её… а потом выкинуть, после того как наиграешься?! Как ты там обычно делаешь со своими девками — приручить, выпотрошить до дна им всю душу, чтобы бегали потом за тобой с глазами побитой собаки? Думаешь, мать мне не рассказывала про твои излюбленные приёмчики?!

— Отец…

— Не сметь!! Ты меня понял?!! Даже не думай в отношении Маринки откалывать свои номера! — продолжал распыляться Меланчук-старший. — Да ты хоть представляешь, какие тут деньги замешаны? Ты понимаешь, что с нами будет, если Вишняков решит вывести из компании свои бабки?!