Давай начнем все с начала (ЛП)

========== Глава 1 ==========

Люцифер смотрит на спящую рядом с ним женщину.

Она, безусловно, красивая, с телом и лицом, за которые большинство женщин убить готовы. Но, что еще важнее, она добрая, веселая, и с ней есть, о чем поговорить. В другой жизни – в той, где его сердце все еще ему принадлежало, он, вероятно, испытывал бы к ней чувства.

Однако скользя по ней взглядом, пока ее грудь поднимается и опадает в такт дыханию, он отмечает причины, по которой это невозможно.

Ее волосы неправильного светлого оттенка – скорее яркого, словно солнечный свет, чем глубокого, насыщенного медового. Она величаво высокая, словно изящная статуя, почти одного с ним роста, а не гораздо ниже его даже на каблуках. Она дизайнер интерьера, и вся ее жизнь вращается вокруг мира моды, а потому он более чем уверен, что она никогда даже не держала в руках пистолет. Когда она просыпается и открывает глаза, они оказываются светло-карими, а не цвета океанской волны. Но самое разительное отличие, думает он, заключается в том, что крепко спящая рядом с ним женщина делает это совершенно тихо.

Люцифер тоскует по тому нелепому храпу, как у албанской крестьянки.

Он тоскует по ней.

Он знает, что это нечестно. Он знает, что эта женщина привязалась к нему – что по вечерам, когда он касается ее, чтобы унять боль одиночества, его прикосновения значат что-то для нее, но не для него. То, чего она от него хочет… он просто не в состоянии ей дать. Он отдал это кому-то другому так много жизней назад, что и не сосчитать, и больше у него ничего не осталось.

Он вспоминает о разговоре, имевшем место несколько недель назад в этой постели.

− Кем она была?

− Кто?

− Я не дура, Люцифер, − женщина вздыхает. – Причина, по которой ты касаешься меня в темноте, когда никто не видит, причина, по которой ты выставляешь меня за дверь до того, как я наткнусь на твою дочь, причина, по которой ты смотришь на меня, но на самом деле не видишь… кем она была?

Он не может лгать, но и назвать ее имя тоже не может – это кажется неправильным, да и попросту кощунственным, учитывая, что в его постели другая женщина, и неважно, сколько прошло невыносимых лет.

Женщина, должно быть, замечает, что слова как будто застревают у него в горле, и он не в силах вытолкнуть их из себя, потому что сжаливается над ним и задает наводящий вопрос:

− Это мать Рори?

Мускула его челюсти подергивается. Он также не хочет, чтобы она произносила имя его дочери.

− Да.

− Ты любил ее?

Сердце сжимается от боли.

− Я люблю ее, − поправляет он, − но ее у меня отняли.

− Хочешь это обсудить?

− Нет, − отрывисто, резко бросает он и, перекатив ее на спину, накрывает своим телом. Неприятное чувство, что засело глубоко в его груди, ему незнакомо, зато он отлично знает, как подчинить ее своей воле без всякого труда. Он был, есть и всегда будет королем желания, а потому пресекает ее дальнейшие расспросы поцелуем.

Впоследствии она еще раз попробовала поднять эту тему, и он слушал ее какое-то время с закрытыми глазами, пока наконец не разозлился и не прорычал «хватит». В ее глазах вспыхнула обида, вызвав у него острое чувство вины, но он ничего не мог с этим поделать.

Вот и сейчас, смотря на нее, он понимает, что ничего не изменилось. Он может предложить ей только свою честность и свое тело, потому что всегда будет таким, как сейчас – никогда не изменится, никогда не начнет новую жизнь с кем-то еще… потому что полностью, бесповоротно и безоговорочно влюблен в призрака.

Она просыпается, потягивается и бросает взгляд на телефон. Они оба замечают, который час, и он уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но она его опережает.

– Знаю, знаю, – напевно произносит она беспечным тоном, однако ее голос хриплый со сна, – мне пора.

Он морщится, чувствуя себя полнейшим ублюдком за то, что фактически выгоняет ее. Она милая женщина и заслуживает кого-то нежного и доброго, а он не был таковым уже долгое время.

Он провожает ее до двери. С улицы дует утренний океанский бриз. День обещает быть солнечным и теплым, волны вдалеке лениво разбиваются о берег. В такое время он не скучает по «Люксу», радуясь решению переехать вместе с дочерью в один из своих многочисленных домов на побережье.

Женщина произносит что-то, чего он не расслышал, быстро целует его в губы и уходит.

Отворачиваясь от двери и устало проводя рукой по лицу, он с удивлением замечает дочь на нижней ступени лестницы.

– Кхм… – он неловко прочищает горло, чувствуя себя, словно глупый подросток, которого застукали, когда он выпроваживал из дома свою подружку, – доброе утро, Аврора.

Ее губы подергиваются в веселой усмешке.

– Для тебя, похоже, очень доброе.

Он ощущает странную смесь эмоций: от вины до стыда и подпитываемого возмущением гнева. К его удивлению, Рори больше ничего не добавляет, а просто молча проходит мимо него на кухню. Он машинально следует за ней.

Она подходит к холодильнику и наливает себе стакан апельсинового сока. Он замечает, что она уже приняла душ и надела школьную форму.

– Ты рано встала, – замечает он, но это звучит, как обвинение. Рори закрывает дверцу холодильника и выгибает бровь.