Давай надеяться на лучшее

Я нервничаю – сегодня мне предстоит знакомство с его дочерью вместе с Иваном. Боюсь, что я ей не понравлюсь – но более всего, что ей не понравится Иван. Или что она не понравится ему. Что он захочет домой и сделает все, что может сделать ребенок двух с половиной лет, чтобы обозначить свое неудовольствие. Волнуюсь, что обстановка будет натянутой и что это, в свою очередь, послужит сигналом: я слишком тороплюсь и в пылу своей влюбленности совсем витаю в облаках. Переживаю, что ставлю на первое место не Ивана, а себя. Сколько бы я ни убеждала себя, что это всего лишь ужин, всего лишь ночевка в гостях, ничего особенного, я прекрасно понимаю, что ситуация совершенно особенная. Это веха. Я знакомлю Ивана со своей новой любовью – Ивана, который жил вдвоем со мной с восьмимесячного возраста. Я, жившая с пустым стулом за обеденным столом с того дня, когда ты исчез. Сегодня я делаю шаг, чтобы изменить эту картинку. Я не знаю, как все это скажется на Иване – хорошо или травматично. Это не мелочь.

Однако сейчас это все же произойдет. Мои пятна пота не желают высыхать, а Иван устал от своей не то палочки, не то электропилы – не совсем понятно, что она представляет в данный момент. Он клянчит мороженое. «Ты уже съел сегодня мороженое, сейчас мы идем в гости», – говорю я. Чуть-чуть резко, чуть-чуть нервно. Я поднимаю его и сажаю в коляску. Иду вперед, поднимаясь по последнему склону, ведущему к его дому. Солнце светит. Иван ноет. Возврата нет. Мы должны это сделать.

Август 2016

И вдруг – словно у меня снова целая семья, с двумя родителями и двумя детьми. Мне должно быть странно, а мне ни капельки не странно. Дни слагаются в своеобразный медовый месяц, где все, что мы делаем – все наши вылазки, ужины, ночи на балконе, проходят как по маслу. На этот раз ребенок у меня побольше: в отличие от того момента, когда ты умер, Иван теперь человечек с речью и выраженной собственной волей. Человечек, который умеет спеть любую мелодию, которую услышит, и с невероятной точностью находит на своем айпаде приложения и игры. Человечек, с которым случаются припадки ярости, если все выходит не по его желанию, и который категорически не желает раздеваться – даже чтобы купаться. Человечек, который терпеть не может ложиться спать по вечерам и предпочитает сидеть со взрослыми, пока не отключится на диване. Человечек, который говорит о тебе как о своем папе на небе и моей новой любви как о своем папе на земле. Я думала, что все будет сложно – по крайней мере, местами, но все вышло так просто. Невероятно просто.

Моя тревога по поводу того, что дети друг другу не понравятся, оказалась совершенно необоснованной. И мне выпало пережить это чувство – увидеть, как Иван впервые в жизни влюбляется в другого ребенка. В старшую девочку, которая показывает, как строить конструкции из «Лего», и которая берет его за руку на переходе через улицу. Девочку, которая вдохновляет его пробовать больше, смеяться больше, хотеть большего. Иногда они ссорятся, но уже через минуту снова мирно играют. Просыпаясь поутру, Иван теперь первым делом лезет не ко мне в постель. Впервые в жизни я начинаю понимать, что имели в виду другие родители, заявляя, что братья и сестры – лучшая в мире штука. «Они заботятся друг о друге», – говорили они. Теперь я вижу, что они имели в виду. Невозможно не заметить, сколько радости и стимулов Иван получает от своей новой круглосуточной подружки по играм. Моя изначальная тревога – что я, отдавшись своим эгоистическим мечтам о любви и общении с другими взрослыми, подвергаю сына травматическим переживаниям – улеглась в течение того летнего месяца, который мы провели вместе.

Это лето мне не пришлось проводить наедине с сыном. Этим летом мы все время были вчетвером. Мы ездили купаться на пляжи и совершали вылазки в мебельные магазины, чтобы купить детские кроватки – теперь у каждого из нас в квартире их по две. Мы жили в отелях, похожих на дворцы, и общались с родителями друг друга. Мы осыпали детей друг друга подарками, стремясь завоевать их расположение, и нам это удалось. Мы играли на площадках в бесчисленном количестве парков. Мы обсуждали совместную заграничную поездку, до которой пока не дошли руки. Внезапно мы находимся прямо посреди той утопии, которую издалека наблюдали в других семьях, где родителей с самого начала было двое и где все это считали само собой разумеющимся. Мы обожаем это почти так же упоенно, как любим друг друга. Он говорит, что хочет иметь со мной детей, и я смеюсь в ответ. Он повторяет это снова, и я снова смеюсь. Тогда он говорит, что он серьезно, и я отвечаю, что мы, само собой, заведем совместных детей. Через некоторое время. Когда привыкнем к тем детям, которые у нас уже есть и из которых мы сейчас пытаемся создать семью. Он довольствуется таким ответом, но назавтра снова спрашивает. Мне дико нравится жить с человеком, который хочет строить со мной будущее – и настаивает на этом.