Давай надеяться на лучшее

Список тех, перед кем я чувствую вину, теперь уже очень длинен. Меня мучает чувство вины перед твоими родителями за то, что я не встречаюсь с ними так часто, как раньше, и не делюсь с ними тем, что происходит в моей жизни, хотя и знаю, что они недоумевают. Я чувствую себя виноватой, что не участвую во всяких мероприятиях с друзьями, не отвечаю на их приглашения и не появляюсь. Я ощущаю вину, что никогда не обедаю с коллегами и ухожу с работы раньше, чем они, чтобы успеть вовремя забрать Ивана. Дома я испытываю чувство вины за то, что его дочь оказывается обделенной, когда я пытаюсь удовлетворить потребности Ивана, и что Иван оказывается обделенным, когда я стараюсь посвятить себя только ей. Все время меня преследует чувство вины, потому что всегда, кажется, есть кто-то, кто ожидает от меня большего, чем я успеваю или физически в состоянии дать. О чем бы я ни подумала, мне тут же вспоминается что-то или кто-то, кто вызывает у меня чувство вины. Частенько я использую Ивана в качестве повода уйти в спальню и закрыться там, создавая искусственную паузу. Тогда я чувствую себя виноватой, что укладывание растягивается так надолго.

Со своего места на диване в гостиной я слышу, как он в соседней комнате шепчет своей дочери, что любит ее. Он говорит, что она – самое прекрасное, что у него есть, и рассказывает ей, почему он каждый день гордится ею. Я слышу, как она хихикает, когда он шутит с ней, а потом просит почесать ей спинку. Затем наступает тишина. Не прошло и десяти минут, как они ушли в спальню. Их ежевечерний ритуал куда короче, чем у нас с Иваном, и вне всяких сомнений, куда гармоничнее. Он гладит ее по спине и смотрит при этом сериал в телефоне. Сама я только скриплю зубами после часового укладывания Ивана, и мне не хочется делать ровным счетом ничего.

Сентябрь 2016

Сентябрьским днем мы встречаемся в ресторане в Старом городе и обмениваемся кольцами. Он выкладывает в Инстаграм снимок наших сплетенных рук, и поздравления от его друзей и знакомых льются потоком. Боясь, что меня опередят, я тоже отсылаю подругам эсэмэски и сообщаю им новость. Теперь я помолвлена. Некоторые подруги отвечают мгновенно, другие упорно молчат. Я делаю вид, что меня это не задевает, но на самом деле задевает. Я отгоняю неприятное чувство и чокаюсь со своим избранником, смотрю, как официанты снова наполняют наши бокалы, тоже поздравляя нас с помолвкой и открывая в нашу честь бутылку шампанского. Перегнувшись через стол, я целую будущего мужа. Раз за разом мы рассматриваем наши кольца. Я выражаю свою любовь к нему в письме, которое написала на работе перед нашей встречей. В письме описывается наше первое свидание – как код от его домофона врезался мне в память с первой нашей встречи и как он помог мне снова увидеть жизнь в красках. Все, что я пишу – правда. Он читает мое письмо и плачет. Говорит, что впервые за долгие годы он счастлив.

Потом мы пьем еще вина и ужинаем. Я захмелела еще до того, как подали горячее, и в половине девятого мы берем такси и уезжаем домой, потому что у меня кружится голова. Мне дико стыдно. Обычно я так не напиваюсь. Меня тошнит, когда я скидываю туфли у него в прихожей. К шампанскому, стоящему рядом с огромным букетом, который он приготовил для меня в гостиной, мы так и не притрагиваемся. Еще до половины десятого я отключаюсь, лежа в его постели, и просыпаюсь на следующий день в чудовищном похмелье.

Первый день после помолвки проходит как в тумане – на работе я вынуждена полулежать на диване и уйти домой раньше, а забрав Ивана из садика, я падаю на диван, едва мы переступаем порог. Сегодня меня опять тошнит. Наверное, я съела что-то не то.

* * *