Давай не будем, мама!

И раз уж ты считаешь себя настолько важной и значимой, что можешь раздавать советы совершенно посторонним людям, я тоже позволю себе дать тебе один совет. Перестань быть домашней курицей и тратить драгоценное время своей жизни на мытье кухонной плитки и приготовление супчиков. Выйди в люди, оденься красиво, похудей килограммов на десять, начни читать книги и посещать выставки, чтобы уметь поддержать разговор не только на тему готовки. Глядишь, станешь интересной и умной собеседницей. Ну, а уж если деньги начнешь сама зарабатывать – цены тебе не будет, уверяю. А Сережу давно пора расседлать.

И еще. Ответь себе на вопрос: зачем тебе Сережа? Только честно ответь – себе врать нельзя. Хотя я и так уже знаю ответ… Не трудись мне больше писать – потрать это время с умом. И постарайся больше не вызывать в людях чувство жалости.

С глубочайшим неуважением, Э.

Я удалила письмо из папки входящих. Закуталась от сильного ветра в пальто посильнее и побрела домой.

Уставшая, грустная, одинокая женщина, которая вызывает в посторонних исключительно чувство жалости. Курица-домохозяйка, с которой не о чем говорить. Мамочка единственного мужа, будь он неладен.

«Иди домой, Люба. Купи себе вкусный тортик и бутылку шампанского. И выпей. Выпей за то, что было – и за то, что будет. За то, что не сбылось. И за то, что осуществилось. Впереди жизнь – и еще много чего хорошего и светлого».

А значит, надо жить.

Глава 30

– Что с тобой? – удивленно спросил Серега, заходя в комнату. – Заболела, что ли?

Ну вот что тут скажешь? Не объяснять же ему, что я только что два часа ревела белугой, заедая свое горе калорийным тортом со взбитыми сливками. Какая там фигура, какая кожа лица?! Впереди маячили одиночество и старость, которым совершенно безразлично, сколько во мне килограммов.

– Добрый вечер, Сергей Александрович, – холодно сказала я, сама удивившись своим словам. – Мое здоровье вас больше беспокоить не должно. Хорошо, что вы пришли – я как раз собиралась с вами серьезно поговорить.

– Люба, это что за спектакль? – выпучился Серега. – С каких пор ты ко мне на «вы»?

– Нам надо все рассказать девочкам, Сергей Александрович, – ответила я, игнорируя его вопрос. – Дальше так продолжаться не может. Они имеют право все знать. Я лично готова к разводу хоть завтра.

Серегины руки, расстегивавшие пуговицы на рубашке, замерли в воздухе. Он помолчал, с недоверием глядя на меня. Потом присел на краешек кровати и тихо поинтересовался:

– И ты так просто говоришь об этом? Готова отпустить вот так легко?

Я удивленно взглянула на него. Это он что же, хочет, чтобы я валялась у него в ногах и умоляла не уходить?! Он этого добивается?

– Люба, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, – включил психолога Сережа. – В конце концов, мне тоже нелегко, я разрываюсь между работой и… Ты не волнуйся, я тебя не тороплю сейчас с разводом, даю время привыкнуть. Пусть Настя спокойно доучится этот год, а там я куплю тебе другую квартиру и…

– Нет! – перебила я его. – Я больше не могу жить в неизвестности, пустыми надеждами. У тебя другая, ты ее любишь – прекрасно, желаю вам счастья и долгих лет. Я переживу твой уход, поверь мне, мне есть ради кого жить. И еще: уйдешь из этой квартиры ты. Я никуда отсюда не тронусь. Я вложила в эту квартиру душу, любовь, много времени и сил. Нет, уйти должен ты – как мужчина и благородный человек.

От злости я даже не заметила, как вновь перешла на «ты». Ну да и пусть. И сдается мне, что это наш любвеобильный Ромео не торопится с разводом. Интересно почему?

– Ты изменилась, – констатировал Серега. – Стала меркантильной и жесткой. Тебе деньги нужны?

– Деньги всем нужны! – парировала я. – И чем больше, тем лучше. Ты, кстати, за меня не переживай – я работать буду, не пропаду.

– Ого, – Сережа выкинул брови. – Не ожидал, Люба. Вот правда, не ожидал. Ты же всю жизнь мне в рот смотрела и делала все так, как скажу. Скука смертная! Как я хотел, чтобы ты хоть раз сделала что-то сама, просто поставив меня перед фактом. Ну, там, сказала бы: «Все, устала сидеть дома, иду работать!» Разве б я возражал?