Давай оставим это между белых клавиш (СИ)

— Ты — Малфой, — продолжил отец, и голос его ледяной волной отразился от стен, — а значит, и должен вести себя подобающе статусу, в каком состоянии бы ни находился.

— Я не понимаю.

— А что тут понимать? — вспыхнул он, — ты даже не помнишь окончания вечера. Кто притащил тебя домой в полубессознательном состоянии?

…

В голове замелькали несвязанные картинки. Вижу собственную окровавленную ладонь с осколками стекла, пронзившими кожу, и заклинание, тихо произнесенное над самым ухом. Помню как щеки коснулись теплые русые кудри, а потом шепот:

— Я провожу вас, мистер Малфой. Вы пьяны. Давайте, помогу вам подняться.

…

— Меня провожала Роза Уизли?

========== Её повесть ==========

Мне не хотелось вспоминать о его сухих ладонях и аромате парфюма, пробивавшемся сквозь плотный алкогольный запах. Он бормотал что-то бессвязное, и доверчиво опирался на мое плечо. И странно было думать, что этот взрослый человек беззащитен, и у него свои неразрешимые проблемы… он не забыл… он не пережил… я слышала ее имя, едва-едва различимо.

Он звал свою жену.

По возвращении домой, я тут же уединилась в собственной комнате, проигнорировав приглашение на ужин.

— Ты не заболела? — дежурный мамин вопрос.

— Я поужинала раньше, — отвечаю из-за закрытых дверей.

Мне хочется лечь побыстрее, хочется спрятаться в безопасной стране Пододеялии, но глупая тряпка будто душит меня, изгоняя прочь из постели, а за окном уже темно. И в доме становится тихо-тихо. Но мне не спится, и тогда я встаю, чтобы бродить по комнате и вновь искать покоя в кровати, и так круг за кругом.

Решаюсь. Хотя и не понимаю зачем.

Под пальцами, как ломкий наст, хрустит пергамент. Перо сажает то кляксы, то многоточия, а строки так и не рождаются, застревая, терзая изнутри.

И тогда я сажусь за старенькое фортепиано, что стоит в моей комнате. Оно не раз и не два находило слова вместо меня. Между диезами и бемолями спрятаны нужные строки, остается лишь извлечь, и я стараюсь, заглушив, как всегда, его громогласную песню педалью. Пусть оно нашепчет мне ее на ухо.

«Доброй ночи. Доброго времени суток, мистер Малфой.

Мне странно обращаться к Вам, но я обеспокоена. Хотелось быть уверенной, что с Вами все в порядке. Когда я провожала Вас домой, несколько раз услышала имя миссис Малфой, когда Вы обращались ко мне. Возможно, это не мое дело, и может быть, мое предложение не ко времени и не к месту, но я хотела бы помочь Вам! Как я могу это сделать?

Очень надеюсь на письмо. Роза Уизли».

Совы с ответом не было. Ни в то утро, ни в следующее, ни через день. Я в нетерпении изучала серый пейзаж за окном, и в груди становилось все теснее. И я не понимала от чего, не понимала собственных мотивов, ведь мистер Малфой всегда находился в стороне, даже когда мы с бабушкой гостили у миссис Малфой. Но его можно понять. У взрослых мужчин его положения и статуса всегда слишком много дел. Работа. Бесконечные встречи.

Сова появилась на четвертые сутки, и пергамент, который был прикреплен к ее лапке, содержал всего несколько сухих строчек.

«Здравствуйте, мисс Уизли.

Разрешите поблагодарить Вас за помощь. В тот вечер я действительно перебрал, и этот поступок говорит о Вас с лучшей стороны. Я несколько не понимаю: какого рода помощь Вы предлагаете мне. Смею заверить, что со мной все в порядке.

С Уважением — Драко Люциус Малфой.»

Наверное, мне тут же следовало забыть о нем. Ну в порядке, так в порядке. Но из головы упорно не шел дождь той ночи, смешивающий шепот капель с тихим голосом мистера Малфоя, табуном мурашек забиравшийся мне под мантию.

Он называл меня Асторией. Никаких сомнений в этом не могло быть. И передо мной новый пергамент:

«Здравствуйте, мистер Малфой.

Должно быть это глупо звучит, а по сему хорошо, что сказано не вслух, а только написано пером. Я прошу Вас о встрече. Буду ожидать в Кабаньей голове завтра после шести часов. Да. И можете не отвечать, потому что ждать все равно буду.

Роза.»

…

Он пришел, раздраженный, резкий, пахнущий табаком и одеколоном. Мистер Малфой обжег меня льдом серого взгляда, когда склонился, как того требовал этикет, над моим запястьем.

— Я не понимаю, — молвил он, — что за записки? Чего Вы, мисс Уизли, от меня хотите?

Слов в ответ приготовлено не было. А сочувствие ржавым гвоздем продолжало царапать мое сердце. Я не представляла, что можно ответить на прямой вопрос, как продолжить разговор, а поэтому сказала:

— Если вы не откажитесь. Знаете ли… я по воскресеньям пою в церкви.

— И что?

— Вы верите в Бога, мистер Малфой?

— Почему вы спрашиваете, Роза? Мои религиозные взгляды никоим образом не должны волновать вас.

— Знаете… когда я прихожу в церковь и пою… не для себя, а для кого-то, то понимаю, что все на свете можно пережить, и в доме Божьем людям становится легче.