Давай поедем в Уналашку

– Один со мной и с Кошкой. Другой со мной и с бабушкой. А третий – с папой.

– И с Девицей? – уточнил я.

– И с Девицей, – вздохнула мама.

– Ты скучаешь по папе?

– Иногда. Но уже не так, как раньше.

– А он по тебе?

– Это лучше у него спросить, хотя, по-моему, он доволен жизнью. Иногда мне вообще кажется, что он считает ошибкой наши с ним отношения.

– И меня?

– Нет, Морковкин, тебя он очень любит. Уж поверь мне.

– Я бы так хотел, чтобы вы дружили. И с Девицей тоже. Она правда классная. И ты классная. И папа. И все вы любите меня.

– Морковкин, в моем возрасте уже не заводят новых друзей.

Я подумал о Крысозайце, но на всякий случай решил не напоминать о нем. Вместо этого я сказал ей, что она еще не очень старая.

– Спасибо, это приятно слышать. – Мама допила кофе, поставила чашку в раковину и потянулась, а я еще раз нажал на кнопку фотоаппарата.

– Морковкин, ну прекрати! Я же не фотомодель.

– А я, что ли, фотомодель? Меня ты вообще сразу после рождения сфотографировала. И, между прочим, даже разрешения не спросила.

– Тоже верно, – признала она и уткнулась носом мне в макушку.

В такие моменты мне кажется, что я люблю маму так сильно, что эта любовь переливается через край. Как из бочки. Или до луны и обратно, как в книжке про зайцев, которую мы читали, когда я был маленьким. Бабушку почему-то тревожит, что мы так сильно друг друга любим. Например, мама любит меня зацеловывать. Но бабушка говорит, что это а) негигиенично, а б) что я мужчина, а мужчину нельзя зацеловывать. Может, она случайно зацеловала дедушку до смерти, а потом уничтожила его останки?

– Марика, ты растишь маменькиного сыночка, – говорит бабушка.

– Он и есть мой сыночек, – отвечает мама.

– Он никогда не женится, – парирует бабушка.

– И слава богу, – начинает злиться мама.

– Подумай, каково ему будет в жизни? Он слишком нежный и плачет, как девочка.

– Это гендерные стереотипы. Мужчина может плакать так же, как и женщина.

Что такое гендерный стереотип, я не знаю, но мама всегда говорит, что плакать не стыдно. Наоборот, нужно обязательно плакать, когда хочется: «чтобы эмоции не накапливались». Поэтому, если уж я хочу плакать, то делаю это по полной программе, в свое удовольствие.

Когда мама с папой перестали жить вместе, мне было примерно два года. Или три. В общем, я был еще маленький. Наверное, маме было холодно спать одной или просто грустно, но с тех пор она стала брать меня спать к себе. Она выхватывала меня из постели сонного как муху и клала себе под бок. Сам я, конечно, этого не помню – но именно так она рассказывает. Мама говорит, что со мной приятно спать, потому что я не дергаюсь и лежу тихо – «как суслик». Наверное, поэтому она иногда называет меня сусликом – даже чаще, чем моим настоящим именем. Мы до сих пор иногда спим вместе. Как вы считаете, что об этом думает бабушка? Правильно: ничего хорошего.

Глава 15. Я думаю о Мисаки Ямаути

Мамины фотографии получились очень красивые. Я сохранил их на компьютере, а потом скопировал на флешку, чтобы принести в пятницу.

– Ты кого сфоткал? – спросил Егор, когда я подсел к нему перед занятием.

– Маму. А ты?

– Собаку.

– Но задали же портрет любимого человека?

– Я подумал, собака тоже считается.

– Если бы у меня была собака, я, наверное, любил бы ее не меньше, чем бабушку, – согласился я.

Потом пришел Макс, и мы стали показывать, что получилось. Оказалось, собака Егора размером с нашу Кошку, а взгляд у нее такой же усталый, как у бабушки.

– Это Муха. Мы взяли ее в приюте. Вообще, мама хотела, чтобы мы купили щенка золотистого ретривера, но мы с папой сказали, что раз уж заводить собаку, то из приюта. Может, поэтому Муха больше любит папу, чем маму. Еще она любит соленые огурцы, играть в мячик, когда ей чешут уши, спать на родительской кровати. И меня.

Потом вышла Маша и показала портрет своей сестры. На вид она была очень маленькая и очень вредная. Потом шестиклассник Боря показал портрет своих родителей. Они так старательно улыбались в камеру, что можно было пересчитать их зубы. Когда наконец пришла моя очередь, я вдруг понял, что страшно волнуюсь. Сам не знаю почему, но у меня даже ладони вспотели. Макс вставил флешку, и на экране появилась мама. Она стояла у окна и смотрела вниз, в моем любимом старом халате.

– Это моя мама. Ее зовут Марика. Мы живем вдвоем. Вообще, она не хотела, чтобы я ее фотографировал в халате, но я сказал, что так будет лучше. Не знаю, что еще сказать. Просто она… очень красивая. И еще – мой лучший друг.

Ух. Мне вдруг стало так жарко, что пришлось стянуть толстовку. В конце занятия Макс сказал, что в следующий раз у нас последнее занятие в году.

– Я хочу устроить небольшую выставку ваших работ. Приводите родителей, друзей, братьев, сестер, собак и кого хотите.