Давай поговорим! Клетка. Собака — враг человека

На стол легли два тонких блюдца, на них стали две не менее тонких чашки. Струя кофейного аромата лизнула ноздри Георгия Георгиевича, и он как бы очнулся, ибо до этого сидел, полностью превратившись в слух. Менее всего он интересовался рассказом кофевара, он пытался уловить звуки жизни, происходящей в глубинах дома.

Хозяин уселся во второе плетеное кресло.

— Ну, я ответил на ваш вопрос?

Какой-то мгновенный луч солнца сверкнул на золоченой переносице. Гостю, чтобы избежать необходимости что-то говорить, пришлось взяться за чашку. Сделав несколько глотков, он пришел в себя.

— И с Настей вы здесь познакомились?

— Извините, Георгий Георгиевич, тут вы уж вторгаетесь в сферы… Ну да ладно. И это вам поведаю, хотя интерес ваш, кажется, не вполне бескорыстен. С Настей я познакомился здесь. И здесь же ее соблазнил. Впрочем, это еще вопрос, кто кого… Например, Платон Григорьевич, батюшка Насти, считал как раз наоборот. Я ведь оказался здесь, будучи уже лет тридцати семи от роду. За спиною имел два до крайности нелепых брака. Лучшей жизненной школы, как вы знаете, не существует. Накладывает тиснение на душу. Одних девушек это отталкивает, и таких, слава богу, большинство. Других — натуры от природы утонченные и извращенные — наоборот, притягивает.

Муж Анастасии Платоновны с наслаждением отхлебнул из своей чашки. Разговором он, безусловно, тоже наслаждался. Георгий Георгиевич искал в этом наслаждении мазохистский отсвет и, как ему казалось, находил. Хотя, с другой стороны, откуда можно было знать, откровенен ли этот тип, может, он плетет историю, не имеющую ничего общего с реальностью.

— Однажды зимою приехала Настя сюда. Что-то у нее там в городе случилось. Жизненная неудача, говоря языком казны. Решила она уединиться. Но что такое уединение молоденькой, хорошенькой, познавшей интересные стороны жизни женщины? Для нее бегство от одного мужчины означает поиски другого.

Георгий Георгиевич почувствовал здесь намек в свой адрес, но сделал вид, что не понимает.

— Тем более что дача была нетоплена. Платон Григорьевич не посещал свой загородный дом зимою. Вот она, я имею в виду Настю, и пришла ко мне в сторожку.

— Сторожку?

— Ну да, вы ее, по-моему, неплохо рассмотрели, когда шли к дому. Там, за липами.

Сказать было нечего, Георгий Георгиевич потянулся к чашке.

— И вы ее соблазнили?

— Нет, разумеется. Не в этот раз. Тогда мы только разговаривали. Долго. Пили, извините за выражение, кофе. Потом она стала приезжать регулярно. Видимо, я сильно контрастировал с тем, кто стал причиною ее разочарования в жизни. И однажды это произошло. Потом стало происходить регулярно. Естественно, она забеременела.

— Ясно.

— Я был в отчаянье.

— Почему?

— Я мог лишиться места. Чем обычно кончаются такие контакты барских детей с прислугой.

Послышался непонятно откуда доносящийся звук. Георгий Георгиевич напряг свой слух.

— Но Платон Григорьевич решил по-другому?

— Платон Григорьевич решил эту ситуацию не так, как я мог ожидать.

Непонятный звук донесся снова. Если бы гость был внимателен, он бы различил следы беспокойства на челе хозяйского добродушия.

— Он заставил нас пожениться.

— Что значит «заставил»?

— Вы не знали Платона Григорьевича.

— Бог миловал.

— Вот именно. Он был не просто большой начальник, но и громадный человек. Глыба из самых матерых.

Звуки стали повторяющимися. Хозяин полностью овладел собой и продолжал вести разговор самым непринужденным образом.

— Хотите еще? В нашей ситуации он повел себя как сказочный царь. Дочь капризничает, за принцев идти не хочет, ну и пусть тогда выходит за первого, кто постучит в ворота города.

— Смешно.

— Не слишком. Меня вообще никто не спрашивал.

— Могу себе представить.

— Вряд ли. Вряд ли, дружище. Кофе, как я понял, вы больше не хотите.

— Сыт. — Георгий Георгиевич провел ребром ладони по горлу.

Хозяин продолжил свой рассказ:

— Брак, рожденный под столь сильным искусственным давлением, не может быть гармоничным. Вот вам и объяснение всех несообразностей нашей совместной жизни с Настей. Ведь вы приехали сюда, чтобы что-нибудь разузнать по этому поводу, а не из тяги к моему кофе.

Георгий Георгиевич не смог скрыть смущения.

— А жаль, ведь кофе я варю отменно.

— Вы что, не слышите эти звуки, они же человеческого происхождения?!

— Слышу, конечно. Это отопительная система нервничает. Такое бывает довольно часто. Обычно там все устраивается само. Но, кажется, на этот раз без моего вмешательства не обойтись. Пойду взгляну.

Он встал.

— Вы меня дождетесь или вам уже пора? Провожу.

— Нет, я вас дождусь. Хочу проверить, как вы завариваете чай, — попытался сострить Георгий Георгиевич.

Когда хозяин покинул кухню и хлопнула дверь веранды, гость вскочил со своего места и бросился к той двери, что вела на второй этаж. На четвереньках почти, чтобы его нельзя было увидеть с улицы, он вскарабкался по крашеным ступеням и замер, прислушиваясь сквозь шум своего дыхания. Он был уверен, что Настя здесь. Она сама ему сказала, что едет сюда.

Сначала он ей не поверил. Нервное их объяснение счел маловажной размолвкой. Пугает.