Давай попробуем просто жить

Ноги сами несут меня к нему, я даже не успеваю ничего сказать, как уже стою почти вплотную, борясь с отчаянным желанием схватить его, вцепиться, почувствовать каждой клеточкой тела.

Гарри, что ты делаешь со мной?

Что я сам с собою делаю?

Он рассказывает, каким должен быть правильный сад, а я мысленно бью себя по рукам. Это не помогает, он настолько рядом, что само расстояние не имеет значение. Он просто рядом.

И я разрешаю своим рукам делать то, что они считают правильным. И пусть будет что будет.

Его тело отзывается на мои прикосновения, податливо и чутко.

Разве он может меня хотеть?

Разве он мне позволяет?..

Когда я, наконец, целую его, мне кажется, что прежде я никого в жизни не целовал. Или просто я забыл об этом. С ним действительно можно забыть обо всём, только он, всегда, навсегда. Гарри.

Губы его нежные и послушные, и своенравные, и дразнящие, и смелые.

Когда я на секунду отрываюсь от них, он просит ещё. Конечно ещё, хороший мой, всё, что попросишь. Как я могу не целовать тебя снова и снова…

Тело льнёт ко мне, шея выгибается так, что невозможно не хотеть зацеловать и её, прикусывая зубами. Как можно прекратить ласкать его, когда он так стонет? И когда так прижимается ко мне - обхватывая руками талию, ища ногами мои бёдра, прижимаясь к моему давно уже вставшему члену своим - твердеющим и жарким.

Вцепляюсь в его ягодицы и вжимаю в себя, чтобы он мог плотнее прижаться ко мне пахом. И уже не контролируя своего тела, ищу этих прикосновений, жажду их, и когда его член вновь прижимается к моему и трётся, из горла вырывается стон. Хочу его, как никогда никого не хотел.

С силой стискиваю его бёдра, удерживаю, но он и не думает отстраняться, только смотрит на меня сквозь ресницы и выгибает шею для поцелуя, обнимая меня. Влажные волосы прилипли ко лбу, дыхание прерывистое, губы полуоткрыты.

Рывком прижимаю его к себе насколько хватает моих сил, его член яростно вжимается в мой, я рычу и откидываю голову назад, удерживая его в объятиях.

Он всхлипывает и выстанывает что-то - не разобрать уже, руки-колени-бёдра переплетены, его губы целуют меня в шею, зубы прикусывают.

По телу проходит судорога, и когда его губы добираются до моих, впиваясь в них точно так же, как делал это я, с мучительным стоном кончаю прямо туда, где через одежду пульсирует и извергается его член.

Дыхание восстанавливается с трудом, руки удерживают его - обмякшего и расслабленного, опустившего голову мне на плечо, прижимающегося ко мне всем телом, которое ещё чуть вздрагивает.

Целую его в висок, щёку, скулу, нежную ямочку над губами, крепко прижимаю к себе, зарываюсь губами в его влажные волосы, выдыхаю - мой, в моих руках, такое это счастье.

Он глубоко вздыхает, потом поднимает голову и касается губ поцелуем.

Наконец он отрывается от меня и произносит:

- Я не знаю, что сказать. Так хотел этого.

- Знаешь, как я этого хотел? - провожу кончиками пальцев по его щеке. - Гарри.

Мы стоим у окна, в комнату просачиваются ранние сумерки, падая нам на плечи и вычерчивая тени на лицах. Убью любого, кто попытается его у меня отнять. Голыми руками, безо всякой магии.

* * *

В окно нетерпеливо и совершенно не вовремя стучит сова. Снейп отстраняется от меня и впускает её, забирает письмо и садится в кресло, срывая печать с конверта. Мне хочется свернуть шею безвинной птичке. Какие-то совы в последнее время пошли неправильные.

Снейп читает, немного хмурясь, но в целом выглядит удовлетворённым. Похоже, то, что в этом письме его радует или, по крайней мере, соответствует ожиданиям. Потом поднимает голову и произносит:

- Гарри, прости. Мне нужно уйти прямо сейчас. Я постараюсь задержаться недолго.

Он называет меня Гарри - снова. Он извиняется за то, что вынужден уйти. Он обещает вернуться.

Это так много для меня, что я почти не огорчаюсь его уходу.

Киваю и встречаю его взгляд - глубокий и напоминающий о том, что недавно произошло между нами.

Снейп встаёт, берёт с кресла мантию, и уже закутавшись в неё, подходит ко мне.

Отводит пальцами прядку со лба и тихо целует, зарываясь в волосы и шёпотом выдыхая:

- Мне пора.

В ответ я просто беру эти пальцы и касаюсь их губами:

- Вернёшься?

Усмехается:

- Куда я денусь?

* * *

Куда он денется. Да куда угодно он может деться. А потом вернётся, не пройдёт и двух месяцев.

«Гарри, не надо, не начинай. Теперь всё по-другому».

А что по-другому?

«Он целовал тебя. Это ведь что-то значит?»

Что?

«Ну… Не будь ребёнком».

Ты хочешь сказать, идиотом?

«Если тебе будет угодно».

Мне будет угодно, чтобы он больше никуда не исчезал.

«Опять двадцать пять. Как ты меня достал!»

Слушай, кто тут из нас внутренний голос - я или ты? То-то, и нечего командовать. Ты мне вообще-то помогать должен.

«А я что, мешаю, что ли?»

Докатился, уже сам с собой разговариваю.

Присаживаюсь обратно в кресло.

Прижимаю пальцы к губам.

Он действительно целовал меня, мне не приснилось. И я даже… я даже кончил от его поцелуев. И оттого, что чувствовал, как он хотел меня, и как я сам хотел его не меньше. Стоит мне вспомнить, как он меня целовал, и тело даёт знать совершенно ясным способом - в джинсах снова становится тесно.