Давай придумаем любовь

– Наверное… Ничего, в следующий раз на пятерку напишешь. Ты у меня способный.

– А когда папа приедет, мам? Я соскучился. Он почему-то не позвонил мне ни разу… Раньше, когда уезжал в командировку, все время звонил. И его телефон почему-то не отвечает… Может, он его потерял, мам?

– Нет, сынок. Я думаю, не потерял. Просто… Понимаешь, мне все объяснить тебе надо… Сказать надо, а я все никак не решусь…

Маша замолчала, с трудом сглотнув слезный комок. Павлик тоже молчал. Казалось, он замер в испуганном ожидании, опустив глаза в тетрадь. Потом вдруг проговорил тихо:

– Да не надо, мам… Если тебе трудно, то и говорить ничего не надо. Я и сам уже обо всем догадался. Я ведь слышу, как ты все время плачешь…

– Да разве я плачу, сынок? Нет, я не плачу… – произнесла Маша автоматически.

– Ты внутри себя плачешь, мам. Я же чувствую.

Павлик поднял на нее глаза, и Маша удивилась его взгляду. Такой взрослый, такой понимающе грустный. И улыбнулась жалко, пожав плечами. И прикусила губу, чтобы не расплакаться.

– Я уже большой, мам. Я все понимаю. Папа больше не будет с нами жить, да?

– Да, сынок… Но он… Он очень любит тебя, он позже обязательно позвонит… И сам все тебе скажет…

– А я пока все равно не хочу с ним разговаривать. Про это – не хочу… Если тебе так надо, я совсем не буду с ним разговаривать.

– Нет. Мне не надо, сынок. Что ты…

– Только не плачь, мам, ладно? Да и вообще… Подумаешь, не захотел с нами жить… Да в школе у нас, между прочим, у половины ребят в классе никаких отцов нет, одни мамы и бабушки! Ничего, и без него проживем, правда?

Ну как, как можно было удержаться от слез после таких слов? Как можно смотреть в эти понимающие глаза и сидеть сложа руки? Да ее будто ветром со стула снесло! Бросилась к Павлику, обняла его крепко, припала дрожащими губами к его теплой макушке и только всхлипывала тихо, ничего сказать не могла. И все же удалось проговорить через какое-то время:

– Спасибо… Спасибо тебе, сынок… Все будет хорошо, вот увидишь… Мы ведь вместе справимся, правда, сынок?

– Конечно, мы справимся, мам. Ты только не плачь больше, ладно? Хочешь, я сегодня с тобой спать лягу? Чтобы тебе не страшно было одной?

– Хочу… Хочу, сынок… Какой ты у меня взрослый стал…

– Да, я взрослый. Все будет хорошо, мам, вот увидишь.

В эту ночь она впервые заснула по-настоящему, спала крепко до полудня – благо был выходной день. Проснулась от настойчивой телефонной трели, глянула на дисплей – опять Маринка звонит… Не хочется с ней говорить, совсем не хочется. Что она от нее может услышать? Нравоучения в снисходительном тоне? Мол, что я тебе говорила про твоего Олега, а ты мне не верила? Нет уж, не надо… Пусть Маринка думает, что у нее телефон сломался. Потом ей можно перезвонить, когда с духом соберется. Потом…

На звонки Кати она тоже не отвечала. Знала, что Катя будет ей сочувствовать. В отличие от Маринки. И вполне искренне. Но все равно не хотела отвечать… Еще ведь неизвестно, что хуже в данной ситуации – насмешливая снисходительность или сочувствие, хоть и искреннее. Не хочется ни того, ни другого. Без них легче как-то.

Телефон перестал верещать, и Маша потянулась в постели, окончательно просыпаясь. Вдохнула в себя вкусный запах, прилетевший со стороны кухни. Мама пирог печет… По субботам, как и всегда…

Вот и хорошо. Пусть все будет так, как и всегда. Размеренный темп жизни. Привычный. Пусть этот размеренный темп вытеснит из ее жизни главную компоненту – любимого мужа Олега. Хотя и понятно, что не вытеснит… Что эта самая компонента навсегда болью в сердце останется и будет давать о себе знать. Через время, через годы… Наверное, удастся даже привыкнуть к ней как-то. Тоже через время, через годы. Пусть. И с болью в сердце люди живут, не умирают.

Встала с постели, накинула легкий домашний халатик, вышла на кухню. Мама как раз достала из духовки пирог, хлопотала над ним, лицо у нее было довольное, раскрасневшееся. Увидев ее, проговорила ворчливо:

– Ну наконец-то проснулась… Умывайся, садись за стол. Мы с Павликом давно уж позавтракали, уж скоро обедать пора, а ты все дрыхнешь!

– Да, мам, я сейчас… А с чем сегодня пирог?

– С рыбой. Я давеча очень хороших окуньков купила у мужика на рынке. Крупных таких… Ой, совсем забыла! Мне же твоя Катя недавно звонила, спрашивала, как ты… Почему на ее звонки не отвечаешь? А я и не знаю, что говорить… Почему не отвечаешь-то? Она ж волнуется. Подруга все-таки.

– Не знаю, мам… Не хочу пока. Если еще будет звонить, скажи, что у меня все хорошо.

– Так сама и скажи… Теперь так и будешь от всех прятаться? Нехорошо это. Ты ж подруг обижаешь. Ладно, если Маринку обидишь, так и бог с ней, поделом. А вот Катю обижать не надо, Катя тебе настоящая подруга. Разве не так?

– Да так, мам, так… Ладно, я ей сама позвоню сегодня. И Маринке позвоню… Ты права, хватит прятаться. Надо привыкать потихоньку к своему новому статусу.