Давай сыграем в любовь

— Оперативно, — цежу, чувствуя, как злость вонючей жижей колышется где-то в солнечном сплетении, отравляя все внутри. Значит, брат Киры Леманн мертв, как и она сама. И все ее разговоры о больном брате — враньё.

— Зачем?

— Я не понимаю, Клим, — пожимает плечами. — И поймать на лжи ее не могу. Когда мы сюда ехали, она сказала, что влюбилась в тебя. Не врала, но…

— Но? — ребра словно тисками сдавливает: дышать больно и сердце сходит с ума.

— Почему она так легко нам поверила? Так легко тебе призналась в своих намерениях, если не помнит, кто она. Не испугалась, что ты сдашь ее вместе с ее дружком ментам или прикопаешь по-тихому где-то в лесочке. А все рассказала, как на духу. Почему?

— И это ты у меня спрашиваешь? — хрипло от неясной боли. — Ты же сам сказал, что ее воспоминания блокированы.

— Да, но я не знаю, какие именно. Что ты сделал, Клим? Почему она хочет тебе отомстить?

— Думаешь, это все ее затея? Ее, а не Мэта?

— Я не знаю, — с какой-то злостью выдыхает друг.

— Значит, нужно встретиться с Мэтом и узнать, — поднимаюсь, прячу руки в карманы брюк. Спина ноет, в висках глухо бьётся пульс. И этот чертов день ещё не закончился.

— Клим.

Оборачиваюсь, сталкиваясь с внимательным взглядом друга, под которым становится неуютно. Как будто в сканер попал. Кот поднимает кредитку, встаёт напротив меня.

— Что ты ей сделал, Клим?

— Я люблю ее, — глаза в глаза. — И ты знаешь это лучше всех.

Вынимаю из его пальцев кредитку, прячу ее в карман. Кот ещё несколько мгновений смотрит мне в глаза, сканирует. Мне нечего скрывать. Я никогда не обидел Киру. Никогда. Ничем. И я не верю, что все это очередная игра Киры Леманн в любовь. Моя Незабудка никогда не станет играть с нашими чувствами. А она — моя. Нутром чую. Недаром же она меня Бесом прозвала.

— Странно, что ты ей не веришь, — сужаю глаза, впервые не понимая друга. — Помнится, ты мне за нее морду бил, — криво усмехаюсь.

— Заслужил, — с довольной ухмылочкой отзывается Кот.

Это было весной. Матушка моя внезапно заболела идеей найти мне приличную девушку, которая усмирит мое распоясавшееся либидо, наденет на член пояс верности и окольцует в ближайшем будущем. Меня, естественно, подобная перспектива не устраивала, а потому девицы в моей постели не переводились. Но моя матушка если за что-то берется, то все пиши-пропало.

В общем, так у маленькой балерины с первого этажа появились ключи от нашей квартиры и разрешение приходить, когда вздумается. Я не возражал, тем более, что Кире нужно было периодически сбегать из дома. Мы неплохо проводили время: смотрели кино, ели пиццу, играли в карты. А ещё…просто валялись на кровати и читали по ролям, хохоча до колик в животе.

В то утро я вернулся из очередного загула: злой и неудовлетворённый. А тут она. Спит в обнимку с подушкой на моей кровати. Домашнее платье сбилось на талии, оголяя длинные ноги и округлые бедра, обтягивая упругую попку. Член в штанах тут же восстал, требуя это молодое и сочное тело. Мозг, который отключился ещё около полуночи, не возражал. Но где-то на краю сознания мигнула красная лампочка «стоп». Мигнула и погасла, когда она с тихим стоном перевернулась на другой бок. И теперь из выреза платья на меня смотрело аккуратное полукружие груди с призывно торчащим розовым сосочком.

Нахрен доводы разума! Один шаг и я опускаюсь на колени у кровати. Удар сердца и ладонь скользит по упругим мышцам ног, ложится на бедро в опасной близости от трусиков. Кира выдыхает, чуть раздвигая ноги, давая моей руке волю. И я нагло пользуюсь этим предложением. Пальцы ныряют под трусики.

— Твою мать…

Мокрая. Такая мокрая, что пальцы тонут в ее вязкой влаге. И горячая. Кончиками пальцев ощущаю, как набухает горошина ее клитора, пульсирует, требуя ласки. И дикое желание втянуть его в рот, поиграться с ним языком колет губы.

— Твою мать… — выдыхаю, замирая. Это нахрен полная жопа, потому что член болит от желания оказаться внутри этой влажности. А ещё потому, что этой маленькой отличнице снится настоящая порнуха. Она возбуждена и течет, как самая настоящая похотливая сучка. Невинная, бля. Она невинная, — напоминаю себе, реанимируя нокаутированный мозг. Срабатывает. Убираю руку.



— Нет… — шепчет Кира, тихо всхлипывая. Смотрю на нее: глаза закрыты, а рот приоткрытый и грудь так и манит. — Не останавливайся…пожалуйста…

Кажется, я охренел, потому что я ни разу не видел ее такой откровенной. Интересно, кто ей снится? Кого она так хочет, что изнывает от неудовлетворенного желания? Может, Кота? Только и вижу их вечерами…

И что-то горькое оседает на языке, отравляет кровь. И тут же сменяется тягучей карамелью от тихого: «Да, мой Бес…»