Давай заново (СИ)

Дальше я уже не слушаю, вернее на время утрачиваю способность что-либо осознавать. В ушах от услышанного стоит какой-то гул и прибывая в состоянии некоего шока, устало тру глаза, совсем не беспокоясь о том, что они накрашены. Тоже мне проблема! Да и в самом деле, к чертям глаза, тушь, весь мейкап в целом, когда рушится весь привычный мир. Думать, что ты безотцовщина это одно. А что тебя тупо игнорируют и ненавидят, другое. Информация, что все эти годы я воспитывалась родным отцом под грифом большой секретности, меня на мгновение дезориентирует. На душе такое творится, будто что-то несоизмеримо гигантское взрывается во мне, задевая шрапнелью расслышанных слов и без того моё раненое сердце.

Выскочив из квартиры и не замечая холода бегу прочь, быстро как только могу. Босые ноги под действием кусающего морозом снега несут меня куда-то, не разбирая дороги. Слёзы застилают глаза и чтобы хоть что-то видеть перед собой, вытираю их рукавом свитера. Наконец останавливаюсь. Нет, не устаю и даже ещё чувствую кончики пальцев, которые всё же начинает пощипывать холод. Просто оступаюсь и потеряв равновесие падаю, прямо в сугроб… лицом. Как только мои щёки остывают от прикосновения со снегом, перевернувшись, ложусь поудобней. Двигая плечами, пытаюсь разровнять под собой снежные комья. Хочется здесь и остаться. А ещё хочется курить. Но в спешке покидая дом, я забыла и сигареты, и телефон, сумку в целом. Даже одеться не успела. Вот так в джинсах, в свитере и за семь часов до Нового года, я валяюсь в сугробе, как последний алкаш.

Неожиданно захожусь истеричным смехом. Комичная ситуация: возвращаться домой нерезонно, денег нет, идти в принципе не к кому, а лежать уже опостылело и в прямом, и в переносном смысле. Горю желанием сдохнуть, но быстро, а не мучительной смертью от менингита. Собрав последнюю волю в кулак, отдираю своё тело от земли, которое почти преуспело в порыве примерзнуть к сугробу. Оглядевшись, пытаюсь понять в каком нахожусь районе и к кому могу наведаться в гости, с целью слегка согреться и занять денег, чтобы снять хотя бы номер в хостеле. Выяснять отношения не мой сильный конёк, проще как страус сунуть голову в песок, ну или в снег.

Замечаю знакомую улицу, через два дома в пятнадцатиэтажке проживают сразу двое моих знакомых. Не раздумывая двигаюсь к подъезду, конечно не факт застать их дома, но другого выхода нет.

Славик не отвечает. Остается последний вариант. Я набираю на домофоне номер квартиры, ответ прилетает буквально через пару секунд, словно ждали кого-то, но явно не меня.

— Андрей, мне нужна помощь, я ненадолго.

Мелодия оповещает, что мне дают шанс. Проскальзываю в подъезд и миновав лифт, несусь вверх с надеждой согреться. Впервые за столько лет знакомства с Андреем, мне стыдно предстать перед ним в таком состоянии. А ещё как-то тревожно и неловко, что если он не один, ведь Крутилин очень редко пребывает в статусе одиночки. Если все так, то вопросов: кто я такая и какого чёрта заявилась вообще, не избежать. Своим визитом я могу разрушить все его планы.

Меня ожидает приятный сюрприз в виде отсутствия новой пассии. Андрей один — ждёт, оперевшись рукой о дверной косяк. Завидев меня, он меняется в лице, будто перед ним появляется приведение.

— Займи мне денег, я сумку дома забыла и кошелёк, — стараюсь говорить быстро, чтобы не растерять пыл и не забыть от стыда зачем я здесь. — Мне где-нибудь перекантоваться надо пару дней, сниму номер…

Андрей ухватив меня за рукав, втаскивает в коридор. А потом внимательно разглядывает, как восьмое чудо света и трогает волосы, одежду и руки, с которых стекает оттаявший снег.

— Ты меня прости, пожалуйста, если снова тебе что-то порчу. Просто больше не к кому обратиться. Прости!!!

Слезы помимо моей воли снова бегут солёными дорожкам по замершим щекам, от безысходности, от боли распирающей изнутри, от того, что в который раз свою дерьмовую жизнь вываливаю на Андрея. От смущения натягиваю воротник свитера на лицо, зарыдав в голос. Больше не в силах сдерживать сидящую под рёбрами боль, старательно пряча её в толстой шерстяной вязке.

— Ксюша, что случилось? — как-то очень ласково спрашивает Андрей.

Не высовываясь из своего убежища, бубню что-то нечленораздельное, продолжая заливаться слезами. В унисон моим истеричным всхлипываниям он поглаживает меня по спине, изредка дотрагиваясь и сжимая пальцами шею.

— Одежда мокрая насквозь, ты заболеешь. Я тебя раздену, — затихает и ждёт моего согласия. — Хорошо?

Я не возражаю, давно хотелось избавиться от сырых и холодных вещей, кожу и без них нещадно колет. Молча позволяю стянуть с себя всё, кроме нижнего белья. Потом без возражений иду за ним в спальню, оттаивая ледяными пальцами в горячей ладони Андрея. Уложив под тёплое одеяло, он поспешно сбегает.

Озноб никак не унимается, сотрясая тело и я укрывшись с головой, сворачиваюсь калачиком, обнимая свои колени.

Сквозь тяжесть одеяла слышу шаги, Андрей относительно быстро возвращается в комнату, после суетливых перемещений по квартире.

— Ксю, вот выпей чай.