Давай заново (СИ)

Он помогает мне подняться и удобнее сесть в кровати, подсовывая подушку под спину. Закончив с чаем, я так и не согреваюсь, тело предательски дрожит, выдавая степень того, как я сильно успела замёрзнуть.

— Что с лицом? — нежно касается подушечкой большого пальца разбитой губы, заставляя вздрогнуть от боли.

— Упала, прилетела своей наглой мордой прямо в сугроб. Что ты делаешь?

Совершенно искренне интересуюсь я, когда Андрей начинает снимать с себя сначала футболку, затем штаны. А после и вовсе прыгает под одеяло, теснее прижимаясь ко мне.

— Буду тебя греть.

— Не-е-ет, — взвизгиваю как поросеночек, которого ждёт вертел. — Сексом греться не буду.

Не прекращаю отчаянных попыток сопротивления, стараясь изловчиться и вывернуться из его объятий. Но тщетно, силы неравны. Да и моё замёрзшее тельце двигается с огромным трудом, а от близости так и трепещет на грани сдаться в его плен.

— Дура ты, это кондукция тел. Отдача тепла от одного теплого тела к другому наименее тёплому, при их непосредственном контакте. Обещаю в интимных местах тебя не трогать. Иди обниму, извращенка.

Андрей притягивает к себе, невесомо касаясь губами лба, оставляя на нём жаркую отметину от невинного поцелуя. Он просто растирает ладонями мою кожу в районе плеч, рук и спины. Как и обещал, не касается ничего запретного. В его руках таких горячих, родных я совсем успокаиваюсь, осознавая как в них трепетно, но спокойно. Под монотонный звук сердца своего спасителя я проваливаюсь в сон, мечтая проснуться рядом с ним и больше не быть в одиночестве.

Глава 31

Проснувшись первой, начинаю нахально разглядывать спящего, подмечая любимые черты лица, подрагивающий во сне уголок губ и родинку, которая прячется сейчас в лёгкой небритости. Коснуться бы её как доказательства того, что он реален. Лежит рядом и улыбается чему-то. И дышит глубоко, словно вбирает кислород за нас двоих, ведь я с замиранием в лёгких любуюсь тем, что давно потеряно. Боюсь вдохом спугнуть, или выдохом разбудить, и упустить волнительный момент. Яркий, живой и такой нужный мне в этом пустом мире.

Никак не могу взять в толк почему все между нами развалилось? Я скучаю по Андрею: сильно, долго и неизлечимо, нарывая тоской в душе, до дергающей боли, а та не даёт ни спать, ни есть.

Вдруг вспыхивает мысль, что Андрей — соломинка в моей жизни, вытаскивает из депрессий, всегда рядом. Даже сейчас он помогает, но не выворачивает мне душу наизнанку расспросами, просто протягивает руку помощи. За это я ему неимоверно благодарна.

«И зачем только мы решили пренебречь нашей дружбой? Зачем решили поиграть во взрослые игры и променяли душевную близость на постель?» — роем гудят в голове все эти «зачем», лишь сильнее присыпая рану солью, которая щиплет.

И если бы только не его измена, которую я так и не могу ему простить. Хочу, стараюсь, изо всех сил стараюсь, но всё тщетно. Тот вечер выжжен у меня в памяти.

С силой закусываю щёку изнутри и часто-часто моргаю, чтобы не заплакать, запретить слёзному протоку разводить сырость. Поводов для слёз находится несчётное количество. Плотину прорывает и заревев, я утыкаюсь в плечо Андрея, пахнущее горьковатой сладостью грейпфрута, видимо от геля для душа оставленного мной когда-то.

— Моя ты занозина, что же с тобой происходит? — очень тихо спрашивает Андрей, словно у себя самого, а не у меня.

А мне кажется это чистой воды провокация. Провокация самой судьбы, вечно толкающей нас в объятия друг друга. И если я сейчас поддамся, то водоворот снова закрутит.

— Я не твоя.

Всхлипнув, упираюсь ладошками ему в грудь в попытке от него отстраниться, но он не позволяет, крепче сжав в своих объятьях. От такой близости с ним я теряю контроль, пропадая и теряя ясность ума.

«И почему ты так нежен и добр ко мне? Лучше бы дал денег и выставил за дверь, чем нянчился со мной. Чёртов рыцарь выискался», — смакую назойливые мысли, не смея озвучить всё в слух. Своим имбирным чаем и «обнимашками» он норовит разрушить между нами стену, так долго выстраиваемую мною.

— Ты не моя девушка, — с сожалением бормочет у виска, невесомо касаясь губами кожи, вспыхивающей тут же в ответ. — А заноза моя. Моя… личная…, - чеканит по слогам каждое слово, вплетая их в туманную дымку, что стелется в голове от томного голоса. — Персональная… неисправимая занозина, — кружит сознание, не давая ему очнуться. — Ты же пришла ко мне, а не к кому-то ещё.

— Славяна дома нет, я к нему порывалась, — впопыхах оправдываюсь, чтобы он не облачался раньше времени в костюм супер героя.

— Они на даче.

— Точно, я и забыла, — вспоминаю, что многие наши организовали совместную новогоднюю ночь. — А ты почему не поехал?

— Захотелось побыть одному.

— Стареешь, — не сумев подавить смешок, с ехидством наблюдаю за его реакцией.

— А ты наглеешь. Я тебя чаем напоил, согрел, спать уложил, а ты хамишь. Придётся тебя наказать.