Давид и Голиаф, или Российско-чеченская война глазами варвара

Чеченцы никогда не знали государственности, всегда жили родоплеменной общиной. В восприятии чеченцев «жить свободно» означает «жить по своим традициям». Покушение на традиции чеченцы воспринимают как угрозу своей свободе и поэтому отвергают цивилизацию в любой форме, откуда бы она ни надвигалась — с Запада или с Востока. История показывает, что любое вторжение в Чечению всегда вызывало тотальное сопротивление, которое длилось до полной победы над врагом, а если и прекращалось, то только на время, вспыхивая с новой силой, когда вместо погибших подрастало молодое поколение. Что касается других народов, то они довольно легко принимали власть завоевателей. Это происходило потому, что эти народы уже находились на той или иной ступени развития государственности, и вместо одной системы подчинения им навязывалась другая, принципиально неотличимая от предшествующей. Ханы, князья, короли, трезво оценивая реальный баланс сил и свято блюдя свои личные интересы, без особых колебаний и угрызений совести переподчиняли свои народы новым хозяевам в обмен на признание за местными правителями их наследственных прав, в обмен на генеральские эполеты, награды и высокое денежное содержание. В Чечне всё было иначе. Русские генералы в ходе 60-летней Кавказской войны ХIХ века жаловались, что великая держава унижается до того, что ей приходится заключать договоры о перемирии с «каждым чеченским аулом». Эту же унизительную процедуру пришлось повторить русским генералам и в ходе нынешних войн.

В начале XIX века в Чечении произошло два, на первый взгляд не связанных между собой, судьбоносных события. На исходе двухсот лет Кавказской войны, в 1818 году, генералу Ермолову, прославившемуся в наполеоновских кампаниях, удалось построить в самом центре равнинной Чечении крепость, оплот империи. Генерал дал ей название «Грозная», так как, по его замыслам, она должна была служить для устрашения воинственных горцев. Но истинная угроза таилась в другом: крепость Грозная распространяла в живом теле Чечении метастазы государственности, так как она разрасталась и к середине века стала городом — своеобразной «школой цивилизации» для «варваров». Второму событию — строительству в 1840 году государства «Имамат» — предшествовал тяжелый кризис родоплеменной системы чеченского общества, признаки которого стали явственно проявлять себя в начале XIX века. Оба эти события, имеющие антагонистическую политическую направленность, объединило, тем не менее, одно — они ускорили распад родоплеменной структуры чеченской нации и даже затронули своим разлагающим воздействием ее «святая святых» — кровнородственные отношения. Чтобы понять суть этого кризиса и оценить важность его последствий, необходимо показать исходное состояние родоплеменной системы, совершенно неверно представленной в этнографических разработках, объектом исследований которых являлись различные стадии разложения родоплеменной общины, а не сама община как таковая в ее первозданном виде. Парадигмы бытия которой до сих пор сохранились как самоназвание чеченцев «Нох-чи», на чеченском языке означающее «народ Ноя» (в Библии — Ноах, в Коране — Нух).

Основой этой системы являются кровнородственные семьи (кланы), выстраивающиеся на «семеричной» основе, то есть являющиеся объединениями родственников, происходящих по мужской линии от единого предка в седьмом колене1. Все члены кровнородственного клана являются по отношению друг к другу братьями — от родных до семиюродных — и связаны взаимными обязательствами, важнейшим среди которых является кровная месть. Следует особо подчеркнуть, что кровное родство не может переступать пределы семиюродности, что исключает хаотическое разрастание кровнородственного клана и его беспорядочную сегментацию.