Давший клятву

— Многое дни и часы нашей жизни совсем не примечательны. Большинство из них забываются, в то время как кое-какие, в равной степени скромные, превращаются в опорные точки истории. Вроде белого на черном.

— Белого… на черном? — переспросил Далинар.

— Фигура речи. Великий князь, меня правда не волнует, что вы сделали. Будь то утоление потребностей светлоглазого или серьезное кощунство — в любом случае меня это не касается. Но есть те, которые спрашивают себя, как далеко вы в конце концов зайдете.

Далинар хмыкнул. Честное слово, ну неужели он ожидал, что именно Зайхель ему поможет? Князь встал и начал шагать туда-сюда, раздраженный собственной нервозностью. Прежде чем ревнители вернулись, разыскав для него партнера для дуэли, он направился в среднюю часть зала, выискивая знакомых солдат. Тех, кого не смутит тренировочный бой с великим князем.

Вскоре он нашел одного из сыновей генерала Хала. Не осколочника, капитана Халама Хала, но его старшего брата — здоровяка с головой, которая всегда казалась слишком маленькой для такого тела. Он отдыхал после поединка.

— Аратин, — заговорил Далинар, — ты когда-нибудь вел тренировочный бой с великим князем?

Юноша повернулся и тотчас же вытянулся по стойке смирно:

— Сэр?

— Не надо формальностей. Я просто ищу партнера.

— Светлорд, у меня нет снаряжения для надлежащей дуэли, — заявил Аратин. — Дайте мне немного времени.

— Нет нужды. Сгодится и рукопашная. Я уже давно не дрался.

Некоторые предпочли бы отказаться от тренировочного боя с кем-то столь важным, как Далинар, опасаясь его ранить. Хал лучше обучил сыновей. Юноша широко улыбнулся, продемонстрировав заметную щель между передними зубами.

— Тогда я готов, светлорд. Но должен вас предупредить, я уже много месяцев не проигрывал в поединках.

— Отлично! — бросил Далинар. — Мне нужен вызов.

Мастера-мечники наконец вернулись, когда Далинар, голый по пояс, натягивал бойцовские рейтузы на белье. Тугие рейтузы доходили только до колен. Он кивнул мечникам — проигнорировав благородного светлоглазого, которого они для него подыскали, — и вышел на ринг вместе с Аратином Халом.

Его охранники виновато пожали плечами, обращаясь к ревнителям, а затем Риал начал обратный отсчет до поединка. Далинар немедленно бросился вперед и врезался в Хала, схватил его под мышки и, прилагая усилия, уперся ногами, чтобы заставить противника потерять равновесие. Бой должен был продолжиться на земле, но каждый хотел оказаться тем, кто определит, когда и как это случится.

В традиционном поединке — вехах — нельзя было хватать за рейтузы и, конечно, за волосы, так что Далинар извернулся, пытаясь покрепче ухватить противника, одновременно не давая ему сбить себя с ног. Князь дрался, его мышцы туго натянулись, его пальцы скользили по коже соперника.

На протяжении этих безумных мгновений он мог думать только о поединке. О противопоставлении его силы и силы противника. О том, как скользят его ноги, перераспределяется вес, напрягаются мышцы от захвата. В состязании все было просто и понятно — он соскучился по этим ощущениям.

Аратин крепко сжал Далинара, а потом сумел его опрокинуть, бросив через бедро. Они упали на коврик, и Далинар запыхтел, поднял руку к шее, чтобы предотвратить удушающий захват, повернул голову. Старые привычки побудили его крутиться и вертеться, чтобы противник не смог как следует вцепиться в него.

Слишком медленно. Прошло много лет с тех пор, как он делал это регулярно. Противник переместился вместе с поворотом Далинара, отказавшись от попытки удушающего захвата и взамен ухватив Далинара за руки со спины, и, прижав его к полу, лицом к коврику, навалился всей тяжестью.

Далинар зарычал и инстинктивно потянулся к тому дополнительному запасу, который у него всегда был. К пульсации битвы, к преимуществу.

Азарт. Солдаты говорили о нем в ночной тиши, у походных костров. Боевая ярость, известная только алети. Кто-то называл его силой предков, кто-то — истинным солдатским образом мыслей. Он привел Солнцетворца к славе. Он был общеизвестным секретом успеха алети.

«Нет». Далинар не дал себе прикоснуться к этой силе, но ему не строило тревожиться. Он не испытывал Азарт уже много месяцев, и чем больше времени проходило, тем сильней он начинал понимать, что в Азарте есть нечто глубоко неправильное.

Потому он, стиснув зубы, боролся — чисто и честно — со своим противником.

И его загнали в угол.

Аратин был моложе, опытнее в этом стиле борьбы. Далинар не облегчил ему задачу, но он был снизу, не мог изменить ход боя и попросту не был таким молодым, как когда-то. Аратин его перевернул, и совсем скоро князь оказался прижатым к коврику, с опущенными плечами, полностью обездвиженным.

Далинар знал, что побежден, но не мог заставить себя выйти из боя.

Вместо этого он напрягался, пытаясь освободиться от захвата, и стиснул зубы. Пот тек по лицу. Он кое-что ощутил. Не Азарт… но буресвет в кармане его форменных брюк, лежавших рядом с рингом.