Давший клятву

Далинар хмыкнул, затем попытался разрезать стейк с помощью ножика. Мясо почти остыло, но все еще вкусно пахло. Вокруг его головы начал летать одинокий спрен голода, похожий на коричневую мошку вроде тех, что встречаются на западе, возле Чистозера.

— Что победило Солнцетворца? — внезапно спросил Гавилар.

— Хм? — отозвалась Йалай.

— Солнцетворец, — напомнил Гавилар, переводя взгляд с Навани на Садеаса и Далинара. — Он объединил Алеткар. Почему у него не вышло создать прочную империю?

— Его дети оказались слишком жадными, — предположил Далинар, распиливая свой стейк. — Или, может быть, слишком слабыми. Среди них не нашлось того, кого согласились бы поддержать остальные.

— Нет, дело не в этом, — возразила Навани. — Они могли бы объединиться, если бы Солнцетворец позаботился о том, чтобы назначить наследника. Он сам виноват.

— Он ушел на запад, — не согласился Гавилар. — Повел свою армию к «новой славе». Алеткара и Гердаза ему не хватило. Он хотел весь мир.

— Выходит, дело в его амбициях, — вставил Садеас.

— Нет, в его жадности, — негромко заявил Гавилар. — В чем смысл завоеваний, если ты не можешь наслаждаться достигнутым? Шубрет-сын-Машалана, Солнцетворец, даже Иерократия… все они тянулись дальше и дальше, пока не рухнули. За всю историю человечества найдется ли хоть один завоеватель, который решил, что с него хватит? Был ли тот, кто просто сказал: «Это хорошо. Это то, чего я хотел» — и пошел домой?

— Прямо сейчас, — прорычал Далинар, — я хочу съесть этот шквальный стейк. — Он поднял ножик — тот оказался согнутым посередине.

Навани моргнула:

— Клянусь десятым именем Всемогущего, как ты это сделал?

— Понятия не имею.

Зеленые глаза Гавилара глядели куда-то вдаль отрешенно. Этот взгляд появлялся у него все чаще и чаще.

— Брат, почему мы воюем?

— Опять ты за свое?! — возмутился Далинар. — Послушай, это не так уж сложно. Разве ты забыл, с чего мы начали?

— Напомни мне.

— Ну, мы посмотрели на это место, — начал описывать Далинар, помахивая согнутым ножом, — это королевство, и сказали себе: «Эй, у всех этих людей есть… разные вещи». И мы подумали: может, эти вещи должны принадлежать нам? Ну вот мы их и забрали.

— О, Далинар, — пробормотал Садеас, посмеиваясь. — Ты просто прелесть.

— А вы никогда не задумывались над тем, что это значит? — спросил Гавилар. — Королевство? Нечто более великое, чем ты сам?

— Гавилар, это глупость. Когда люди дерутся, дело в вещах — только и всего.

— Может быть, может быть. Я хочу, чтобы ты кое-что послушал. Заповеди войны, из старых времен. Тех времен, когда Алеткар что-то значил.

Далинар рассеянно кивнул, и тут вошли слуги с чаем и фруктами, которые подавали в завершение трапезы; одна служанка попыталась забрать его стейк, и он на нее зарычал. Когда она попятилась, Далинар кое-что заметил краем глаза. Из другого пиршественного зала в их комнату заглядывала женщина. На ней было изысканное тонкое платье бледно-желтого цвета, подходящее к белокурым волосам.

Он наклонился вперед, заинтригованный. Сестре Тоха Эви было восемнадцать или девятнадцать. Она была высокой, почти такой же высокой, как алети, и узкоплечей. В ней вообще ощущалось нечто хрупкое, как будто она каким-то образом была менее реальной, чем какая-нибудь женщина-алети. Это относилось и к ее стройному брату.

Но эти волосы… Из-за них она выделялась, словно горящая в темной комнате свеча.

Она перебежала через пиршественный зал к брату, который вручил ей бокал с выпивкой. Девушка пыталась взять его левой рукой, которая пряталась внутри завязанного мешочка из желтой ткани. У платья, странное дело, не было рукавов.

— Она все время пыталась есть защищенной рукой, — пояснила Навани, вскинув бровь.

Йалай перегнулась через стол к Далинару и заговорщическим тоном проговорила:

— На дальнем востоке все ходят полураздетыми, знаешь ли. Риранцы, ириали, реши. Они не такие сдержанные, как эти чопорные женщины-алети. Бьюсь об заклад, она довольно экзотична в спальне…

Далинар хмыкнул. Потом наконец-то заметил нож.

Он был спрятан в руке, которую слуга, собиравший тарелки Гавилара, держал за спиной.

Далинар ударил стул брата, сломал ножку, и Гавилар рухнул на пол. В тот же момент убийца замахнулся и задел ухо Гавилара, но удар как таковой не достиг цели. От неистового замаха нож достиг стола и вошел в древесину.

Вскочив, Далинар перегнулся через Гавилара и схватил нападающего за горло. Он развернул неудавшегося убийцу и бросил на пол так, что раздался приятный уху хруст. Продолжая движение, Далинар схватил нож со стола, воткнул в грудь убийцы и, пыхтя, отступил, вытирая дождевую воду с глаз. Гавилар поднялся на ноги, в руке появился осколочный клинок. Он бросил взгляд на убийцу, затем посмотрел на брата.

Далинар пнул убийцу, чтобы убедиться, что тот умер. Кивнул себе, поднял свой стул и сел, потом наклонился и выдернул нож из груди трупа. Прекрасное лезвие.

Он сполоснул оружие в вине, после чего отрезал кусок стейка и засунул в рот. «Наконец-то».

— Хорошая свинина, — заметил Далинар, не переставая жевать.