Давший клятву

Девушка жадно втянула свет. Затаила дыхание, чтобы он не вышел облачком вместе с выдохом, и… подавила свечение. Оказывается, она может это контролировать — не светиться, привлекая внимание. Похоже, так она и делала в детстве.

Шаллан с облегчением выдохнула, когда рана на руке медленно затянулась и головная боль тоже исчезла.

Адолин остался с погасшей сферой.

— Знаешь, когда отец объяснял, что в хорошие отношения надо вкладываться, мне кажется, он не это имел в виду.

— Мм, — протянула Шаллан, закрыв глаза и улыбаясь.

— Кроме того, — добавил Адолин, — мы с тобой ведем весьма странные разговоры.

— Но вести их с тобой кажется естественным.

— По-моему, это и есть самое странное. Что ж, тебе стоит быть осторожнее с буресветом. Отец упомянул, что пытается добыть для твоих упражнений больше заряженных сфер, но их почти не осталось.

— А как насчет людей Хатама? Они выставили наружу множество сфер во время последней Великой бури.

Это было всего лишь…

Шаллан подсчитала и обмерла от результатов. Прошли уже недели после той внезапной Великой бури, во время которой она впервые пробудила Клятвенные врата. Она посмотрела на сферу в пальцах Адолина.

«Они уже давно должны были погаснуть. Даже те, что зарядили позже остальных».

Как у них вообще сохранился хоть какой-то буресвет?

Внезапно ее вчерашнее поведение показалось еще более безответственным. Когда Далинар велел ей тренировать свои способности, он, наверное, не имел в виду, что Шаллан должна практиковаться в том, как бы не напиться слишком сильно.

Она вздохнула и — все еще кутаясь в одеяло — потянулась к котелку с водой для умывания. У Шаллан имелась горничная по имени Марри, но она все время отсылала ее прочь, поскольку не хотела, чтобы женщина обнаружила, что хозяйка тайком выбирается наружу или меняет лица. Если она будет и дальше так себя вести, Палона, скорее всего, поручит Марри другую работу.

В воде, похоже, не было никаких ароматических эссенций или мыла, так что Шаллан подняла небольшую миску и сделала долгий шумный глоток.

— Я в ней ноги вымыл, — проворчал Адолин.

— Нет, не вымыл. — Шаллан вытерла губы. — В любом случае спасибо, что вытащил меня из постели.

— Ну, у меня есть личные мотивы. Я вроде как надеюсь на твою моральную поддержку.

— Не выкладывай сообщение без подготовки. Если хочешь кого-то убедить, подводи к идее постепенно, чтобы человек все время следил за ходом твоих мыслей.

Он склонил голову набок.

— А, ты про другую моральную поддержку, — протянула Шаллан.

— Беседовать с тобой иногда бывает даже слишком странно.

— Прости, прости. Я буду вести себя хорошо. — Она села так чинно и собранно, как только могла сесть, завернувшись в одеяло и с волосами, которые торчали во все стороны, словно побеги тернового куста.

Адолин перевел дух:

— Отец наконец-то убедил Йалай Садеас встретиться со мной. Он надеется, что у нее есть какие-то догадки относительно смерти мужа.

— Ты не так оптимистичен.

— Она мне не нравится. Странная женщина.

Шаллан открыл рот, но он ее перебил:

— Не странная, как ты. Странная… в плохом смысле. Она всегда оценивает все и всех, с кем встречается. И всегда обходилась со мной, как с ребенком. Составишь компанию?

— Конечно. Сколько у меня времени?

— Сколько тебе нужно?

Шаллан окинула взглядом себя, закутанную в одеяло и с растрепанными волосами, щекотавшими подбородок.

— Много.

— Тогда мы опоздаем. — Адолин поднялся. — Но ее мнение обо мне вряд ли станет хуже, чем есть. Встретимся в гостиной Себариаля. Отец хочет, чтобы я взял у него несколько отчетов по торговле.

— Скажи ему, что выпивка на рынке хорошая.

— Да уж… — Адолин снова посмотрел на пустой кувшин из-под рогоедского светлого, потом покачал головой и вышел.

Через час Шаллан — искупавшаяся, с макияжем и волосами, которые кое-как удалось взять под контроль, — явилась в гостиную Себариаля. Помещение было больше ее комнаты, а дверь на балкон такая огромная, что занимала половину стены.

Все вышли на широкую террасу, с которой открывался вид на поле внизу. Адолин замер у перил, затерявшись в раздумьях. Позади него Себариаль и Палона возлежали на кушетках, подставив спины солнцу, и им… делали массаж.

Стайка слуг-рогоедов массажировала, занималась угольными жаровнями или покорно стояла с подогретым вином и прочими нужными вещами. Воздух, особенно на солнце, не был таким прохладным, как почти все предыдущие дни. Это оказалось почти приятно.

Шаллан ощутила смесь смущения — этот пухлый бородатый мужчина в одном полотенце был великим князем — и гнева. Она только что приняла ледяную ванну, наливая ковши воды себе на голову и не переставая дрожать. Девушка считала это роскошью, поскольку ей не пришлось самой носить воду.

— Как могло случиться, — возмутилась Шаллан, — что я все еще сплю на полу, а у вас кушетки на балконе?

— Ты великий князь? — пробормотал Себариаль, даже не открыв глаза.

— Нет. Я Сияющий рыцарь, и, сдается мне, это ранг повыше.