Давший клятву

Высокое, опасное существо с красными глазами — Сплавленная, как они ее назвали, — направилась к группе Хен. Каладин понятия не имел, узнала ли она в нем Сияющего, но у него не было желания ждать, пока она подойдет. Старые инстинкты раба уже определили самый легкий путь к свободе.

Начинался он с пояса Хен.

Каладин втянул буресвет прямо из ее кошеля. Он вспыхнул от силы, потом схватил кошель — самосветы ему понадобятся — и сорвал с пояса.

— Веди своих людей в убежище, — крикнул он изумленной Хен. — Приближается Великая буря. Спасибо за доброту. Что бы тебе ни говорили, знай: я не хочу быть вашим врагом.

Сплавленная завопила. Каладин оглянулся на Саха — паршун посмотрел так, словно его предали, — и взмыл в воздух.

Свобода.

По телу Каладина пробежала дрожь радости. Буря, как же ему этого не хватало. Ветер, простор наверху, даже кувырок в желудке в момент, когда перестала действовать сила тяжести. Сил лентой вертелась вокруг него, творя спираль из светящихся линий. Вокруг головы Каладина вспыхнули спрены славы.

Сил приняла облик человека — лишь ради того, чтобы сердито посмотреть на подпрыгивающие светящиеся шарики.

— Мой! — заявила она и отбросила одного из них в сторону.

Пролетев пять или шесть сотен футов, Каладин в два раза ослабил сплетение, отчего замедлил полет и завис в небе. Красноглазая паршунья внизу жестикулировала и кричала. Вот буря. Он надеялся, что это не означало неприятности для Саха и остальных.

У него был прекрасный вид на город — улицы, заполненные фигурами, которые теперь стремились укрыться в зданиях. Другие группы спешили к городу со всех сторон. Даже проведя с ними несколько недель, он ощущал волнение. Так много паршунов в одном месте? Это ненормально.

Ощущение встревожило его, как никогда раньше.

Он взглянул на буревую стену, чье приближение видел издалека. У него еще оставалось время до ее прибытия.

Ему придется взлететь над бурей, чтобы не угодить во власть ее ветров. Но что потом?

— Уритиру где-то там, на западе, — пробормотал Каладин. — Ты можешь нас туда направить?

— Как, по-твоему, я могу это сделать?

— Ты ведь там уже бывала.

— Как и ты.

— Сил, ты часть стихии и можешь чувствовать бури. Разве у тебя нет чего-то вроде… чувства направления?

— Ты родом из этой реальности, а не я! — фыркнула она, отшвырнув еще одного спрена славы и со скрещенными руками зависнув перед лицом Каладина. — Кроме того, я скорее не стихия, а элемент чистых сил создания, преобразованных коллективным воображением людей в олицетворение одного из их идеалов. — Договорив, она одарила его ухмылкой.

— Откуда ты это взяла?!

— Не знаю. Может, услышала. Или я просто очень умная.

— Что ж, тогда будем добираться до Расколотых равнин, — решил Каладин. — Можем взять курс на один из крупных городов Южного Алеткара, там поменяем самосветы, и, надеюсь, этого хватит, чтобы перелететь в военные лагеря.

Определившись, он привязал кошель с самосветами к поясу, потом взглянул вниз и попытался в последний раз прикинуть численность паршунов и состояние их укреплений. Казалось странным, что не надо переживать из-за бури, но он знал, что просто поднимется выше, когда она прибудет.

С вышины Каладин видел огромные траншеи, высеченные в камне, чтобы отводить воду, избегая наводнений после бури. Хотя большинство паршунов нашли укрытие, некоторые застыли и смотрели на него, изогнув шеи. Их позы выражали ошеломление от предательства, хоть Каладин и не мог сказать, были ли это члены группы Хен или нет.

— Что? — спросила Сил, приземляясь на его плечо.

— Не могу не чувствовать родства с ними.

— Они захватили город. Это Приносящие пустоту!

— Нет, они люди. И у них есть достойный повод злиться. — Порыв ветра вынудил Каладина чуть сместиться. — Мне знакомо это чувство. Оно горит в тебе. Словно червь сжирает все в твоей голове, пока ты не забываешь обо всем, кроме того, как несправедливо с тобой обошлись. Вот что я чувствовал к Элокару. Иногда разумные объяснения становятся бессмысленными перед лицом всепоглощающего желания получить то, чего ты заслуживаешь.

— Каладин, ты передумал по поводу Элокара. Увидел истину.

— Правда? Я действительно ее увидел или просто согласился наконец-то взглянуть на вещи так, как этого хотела ты?

— Убить Элокара было бы неправильно.

— А паршуны на Расколотых равнинах, которых я уничтожил? Разве я поступил правильно, отнимая их жизни?

— Ты защищал Далинара.

— Который пришел с войной в их земли.

— Потому что они убили его брата.

— И это, насколько нам известно, они сделали потому, что увидели, как король Гавилар и его народ обращаются с паршунами. — Каладин повернулся к Сил, которая восседала у него на плече, поджав одну ногу под себя. — Так в чем же разница? Чем отличается Далинар, напавший на паршунов, от паршунов, завоевавших этот город?

— Не знаю, — тихонько проговорила она.

— И почему для меня было хуже позволить убить Элокара за сотворенную им несправедливость, чем собственными руками убивать паршунов на Расколотых равнинах?

— Первое — неправильно. То есть оно просто кажется неправильным. Второе — тоже, наверное.