Давший клятву

— Переходный, чудной язык отмечает период, когда люди начали использовать алфавит Напева Зари, чтобы записывать собственный язык. Вышло не очень. — Она перелистнула еще две страницы. — Этот обрывок демонстрирует одно из ранних проявлений прототайловоринских глифовых корней, а вот здесь у нас промежуточная тайленская форма. Мы всегда задавались вопросом о том, что же произошло с Напевом Зари. Как люди могли разучиться читать на собственном языке? Что ж, теперь все ясно. К тому моменту, когда это случилось, язык уже тысячи лет умирал. На нем не говорили на протяжении поколений.

— Блестяще! — воскликнул Урв.

«А он не так уж плох для силнца…» — мелькнуло в голове Эллисты.

— Я сам пытался переводить, но застрял на ковадском фрагменте. Если ваши выводы справедливы, то причина может быть в том, что ковадский — не истинный Напев Зари, но фонетическая транскрипция другого древнего языка…

Молодой человек скосил глаза, потом изогнул шею. Он что, смотрит на нее?

Ох нет. Всего лишь на книгу, на которой она по-прежнему сидит.

— «Ответственная добродетель». — Он хмыкнул. — Хорошая книга.

— Вы ее читали?!

— Люблю алетийские эпические истории, — рассеянно заметил он, листая ее перевод. — Но ей, правда, стоило выбрать Вадама. Безупречный был подхалимом и иждивенцем.

— Безупречный — благородный, честный офицер! — Она прищурилась. — А вот вы, ревнитель Урв, просто пытаетесь вывести меня из себя.

— Может быть. — Он пролистал до диаграммы, в которую Эллиста внесла различные грамматические формулы напева Зари. — У меня есть экземпляр продолжения.

— Существует продолжение?!

— Про ее сестру.

— Эту бледную немочь?

— Она удостоится внимания придворных и будет выбирать между крепким флотским офицером, тайленским банкиром и королевским шутом.

— Погодите. На этот раз будет трое мужчин?

— Продолжения всегда просто обязаны в чем-то превосходить первоисточник! — Он вернул ей стопку заметок. — Я вам его одолжу.

— О, правда? И какова будет цена этого великодушия, светлорд Урв?

— Вы поможете мне перевести непонятный отрывок на Напеве Зари. Один мой покровитель назначил строгий срок сдачи этого перевода.

И-3 Ритм утраты

Венли настроила ритм жажды, пока спускалась в ущелье. Эта удивительная новая буреформа сделала ее руки очень сильными и позволила висеть над пропастью в сотни футов, не опасаясь падения.

Хитиновые пластины под кожей были гораздо менее громоздкими, чем у старой боеформы, но при этом почти столь же эффективными. Во время призыва Бури бурь человек-солдат ударил ее прямо в лицо. Его копье рассекло ей щеку и переносицу, но хитиновая бронемаска под кожей отразила оружие.

Она продолжала спускаться по каменной стене, а следом продвигался Демид, ее бывший партнер, и несколько верных друзей. Венли настроила в уме ритм командования — похожий на ритм благодарности, но более мощный. Каждый из ее людей мог слышать ритмы и сопутствующие им тональности, но она больше не слышала старых, привычных ритмов. Лишь эти — новые, более совершенные.

Под нею разверзлось ущелье, где во время Великой бури вода вымыла полость.

Венли в конце концов достигла дна, а остальные спрыгнули вокруг нее — каждый приземлялся с громким хрустом. Улим двигался вниз по каменной стене; спрен обычно принимал форму шаровой молнии, которая каталась вдоль поверхностей.

На дне из молнии он превратился в человека со странными глазами. Улим присел на кучу сломанных ветвей, скрестив руки, и его длинные волосы заколыхались на невидимом ветру. Она не знала, почему спрен, посланный самим Враждой, выглядел как человек.

— Где-то здесь, — сообщил Улим. Махнул рукой и велел: — Разделитесь и ищите.

Венли стиснула зубы и загудела в ритме ярости. Ее руки оплели линии силы.

— Спрен, почему я должна и дальше подчиняться твоим приказам? Это ведь ты должен подчиняться мне.

Улим проигнорировал Венли, что еще сильней разожгло ее ярость. А вот Демид положил ей руку на плечо и сжал, загудев в ритме успокоения:

— Идем со мной, поищем в этом направлении.

Она оборвала свое гудение и повернула на юг, присоединившись к Демиду. Они вместе пробирались сквозь мусор. Отложения крема сгладили дно ущелья, но буря принесла много обломков.

Она настроила ритм жажды. Быстрый, неистовый.

— Демид, я должна быть главной. Не этот спрен.

— Ты и есть главная.

— Тогда почему же нам ничего не говорят? Наши боги вернулись, но мы их почти не видели. Мы многим пожертвовали ради этих форм, ради того, чтобы создать славную истинную бурю. Мы… скольких мы потеряли?

Иногда она об этом размышляла — в те странные моменты, когда новые ритмы как будто стихали. Вся ее работа, тайные встречи с Улимом, то, как она вела свой народ к буреформе… Все ради спасения ее соплеменников, не так ли? Но из десяти тысяч слушателей, которые сражались, чтобы призвать бурю, осталась лишь горстка.

Они с Демидом были учеными. Но даже ученые отправились на войну. Она пощупала рану на лице.