Даже если это будет стоить мне жизни!

Еще в связи с этой терапевтической работой я вижу, что благодаря прояснению отношений с матерью для меня стал свободнее доступ к жене и детям — сначала в расстановке, а потом и дома.

Джон Боулби подразделяет эмоциональную реакцию ребенка на раннее нарушение привязанности вследствие разлуки с матерью, отцом или другими важными референтными лицами на разные фазы. Первая реакция ребенка - это страх и паника, затем — злость и гнев и в конце концов — отчаяние и апатия.

В разрешающем процессе мне кажется интересным описанное пациентом «обратное развитие¹⁵» его чувств к матери. Из-за слов матери: «Если ты еще раз пристанешь ко мне с тем, чтобы я простила твоего отца, то я тебе больше не мать!» — он сначала впадает в апатию, а потом испытывает злость и гнев. С помощью разрешающей фразы из расстановки: «Даже если ты уйдешь - я останусь!» — ему удается справиться со злостью и вместе с тем освободиться от проецируемого на партнера страха быть брошенным. Влияние этого процесса на течение болезни требует отдельного рассмотрения.

На мой взгляд, внимания заслуживает тот факт, что в системных расстановках с пациентами, страдающими аутоиммунными заболеваниями, постоянно наблюдается резкое неприятие родителей.

«Нет» в адрес матери

(пациентка с дерматомиозитом)

Дерматомиозит - аутоиммунное заболевание с воспалительными изменениями кожи и мышц, которые приводят к мышечным болям и слабости.

Пациентка, как и ее мать, является носительницей дефектной Х-хромосомы, которая по мужской линии приводит к гемофилии. Из-за этой болезни она потеряла брата. Пациентка была верна отцу, бессознательно упрекавшему мать в потере любимого сына. Стоя в расстановке напротив заместительницы матери, она не могла посмотреть ей в глаза и сказать «да». У меня сложилось впечатление, что «нет» в адрес матери и ее болезни укоренилось в ней настолько глубоко, что как сила обратилось против нее самой.

Следующий пример ранней утраты привязанности:

Отсутствие благословения: «Спасибо!»

(пациентка с нереализованным желанием иметь детей и двумя выкидышами)

35-летняя женщина, производящая впечатление очень уверенной в себе, рассказывает о своем пока не реализованном желании иметь детей. Она счастлива в браке и в прошлом году дважды была беременна. Но оба раза примерно на восьмой неделе ребенок переставал расти и умирал. Повторные выкидыши очень угнетают пациентку, хотя врачи уверяют ее, что с медицинской точки зрения у нее все в порядке и беспокоиться ей не о чем.

Ни о чем больше не спрашивая, я прошу женщину поставить для начала заместителей для нее самой и для ее мужа. Она ставит их достаточно близко, лицом друг к другу. Они обмениваются быстрым взглядом, улыбаются, делают шаг друг к другу и обнимаются. Затем они встают рука об руку и таким образом демонстрируют общую ориентированность на что-то третье. Я прошу пациентку поставить заместителя для ребенка. Она выбирает на эту роль женщину и ставит ее напротив них. Заместительница ребенка чувствует себя явно некомфортно, она отклоняется назад так, что рискует упасть, но заместительница пациентки тут же оказывается рядом и подхватывает ее. Ребенок не сопротивляется, но закрывает глаза и выглядит отсутствующим. Я прошу пациентку поставить еще одного заместителя - на роль того, что стоит между ней и ребенком. Она выбирает женщину и ставит ее на большом расстоянии лицом к молодой семье. Как только ее поставили, она начинает целеустремленно двигаться к семье, решительно протискивается между матерью и ребенком и строгим взглядом смотрит ей в глаза. Когда «разделяющее» оказывается между пациенткой и ребенком, заместительница ребенка с облегчением открывает глаза и снова чувствует себя в силах самостоятельно держаться на ногах. Решительность «мешающего фактора» впечатляет и наводит меня на мысль спросить у пациентки, есть ли у них с мужем благословение на их брак. Пациентка отвечает, что родители мужа умерли довольно рано, но отношения у них всегда были хорошие. Ее отец присутствовал на свадьбе, а вот мать нет. С ней она не общается уже 20 лет. Родители расстались незадолго до ее рождения. Когда ей было пять лет, мать познакомилась с другим мужчиной. С тех пор ее все чаще оставляли у бабушки, пока в возрасте семи лет она не осталась у нее насовсем. Со своим отцом она впервые (по собственной инициативе) увиделась, когда ей было 23 года. До этого мать не разрешала ей с ним общаться. Когда мы заговариваем о матери, заместительница «мешающего фактора» начинает медленно отходить от семьи, однако заместительница ребенка, как завороженная, с тоской следит за ней взглядом. Все попытки заместительницы пациентки прикосновениями и поглаживаниями удержать внимание ребенка тщетны.