Даже если это будет стоить мне жизни!

С точки зрения расстановочной работы к депрессивности склонны люди, которые не могут или не имеют права принять в свое сердце одного или обоих родителей, поэтому их основным чувством часто бывает ощущение брошенности и внутренней пустоты. И даже если депрессивное поведение (при наличии или отсутствии явного внешнего повода) обычно появляется только в более поздней фазе жизни, его источником часто является раннедетское нарушение привязанности (Ruppert, 2003).

Арест и пытки отца: «Десять подаренных лет!»

(пациентка с идиопатической тромбоцитемией)

Женщина, принимающая участие в обучающей группе в Италии, уже несколько лет страдает идиопатической тромбоцитемией, хроническим прогрессирующим заболеванием крови с повышенным образованием тромбоцитов и, соответственно, риском закупорки сосудов и возникновения тромбозов. Большое количество тромбоцитов сочетается с сильно пониженным в процентном отношении числом красных кровяных телец, следствием чего становится хроническая усталость. Лечение, предлагаемое традиционной медициной, предусматривает постоянный прием химиотерапии.

От первого брака у пациентки есть взрослый сын, сейчас она живет с новым партнером. На мой вопрос о важных событиях в ее родительской семье она рассказывает: «Мой отец был арестован СС, когда моя мать была беременна мной. Когда она хотела навестить его в тюрьме, ей сказали, что она может уходить, что его уже казнили. Через три месяца, 03.04.1944, после жестоких пыток его отпустили. 04.04.1944 родилась я, и родители назвали меня Грация¹⁷», (пауза)

ТЕРАПЕВТ: «Твой отец еще жив?»

ПАЦИЕНТКА: «Нет, из-за плохого обращения в тюрьме у него начались серьезные проблемы с легкими и, когда мне было десять лет, он умер. Так что я только наполовину Грация!» Эта фраза долго звучит у меня в душе. Чувствуется боль и тоска пациентки по отцу, и, отвечая на ее слова, я говорю: «Десять подаренных лет!» Пациентка быстро отвечает: «Я знаю.,.» Я останавливаю ее движением руки и медленно повторяю: «Десять подаренных лет!» Тут пациентка начинает плакать. Чтобы обосновать мою прерывающую интервенцию, я обращаюсь к группе со словами: «Тому, кто говорит, не нужно чувствовать».

Проходит несколько минут тишины. Пациентка закрывает глаза и таким образом все больше и больше входит в контакт со своей глубокой болью. При этом она начинает глубоко вдыхать и выдыхать. Когда ее дыхание становится быстрее и громче, я прошу ее открыть глаза и приглашаю одного члена группы встать перед пациенткой в качестве заместителя ее отца. Когда пациентка видит стоящего перед ней мужчину, она вскрикивает и обнимает его. Через какое-то время она немного успокаивается, и я прошу ее посмотреть в глаза заместителю отца. А его я прошу сказать дочери: «В тебе я еще жив!» И через какое-то время: «Я смотрю на тебя!» Тут лицо пациентки просветляется, и вместо слез боли у нее текут слезы радости. Она берет ладони отца, целует их и прижимает к своему лицу. Через некоторое время она его отпускает, в знак благодарности скрещивает руки на груди, делает легкий поклон и говорит: «Спасибо за все». Я велю ей повторить: «Дорогой папа, спасибо, это было много и этого хватило».

После этих слов дочери заместитель отца делает шаг назад. Теперь становится ясно, чего ему стоило выжить и остаться и что теперь единственное, что ему нужно - это уйти. Пациентке нужно это признать, она это знает, и, медленно кивая головой, она соглашается. Заместитель отца шаг за шагом отходит назад, испытывая при этом явное облегчение. Становится ощутимой целительная связь между отцом и дочерью при увеличивающейся в то же время автономии.

Услышав в 2000 году о том, какой эффект имела эта работа, я прошу пациентку дать мне более полную информацию. Она присылает следующий рассказ:

Дорогой Штефан,

я часто с благодарностью вспоминаю расстановку, которую ты мне сделал. На основании трепанбиопсии костного мозга мне был поставлен диагноз «идиопатическая тромбоцитемия». Я жаловалась в основном на сильную усталость, дневную сонливость и набор веса. По словам врачей, мне теперь всю жизнь нужно было принимать химиотерапевтический препарат «Onko-earbide». Каждый день я пила по две таблетки и страдала от многочисленных побочных эффектов, таких как раздражение слизистой рта, языка и пищевода, пародонтоз с выпадением зубов, выпадение волос, страхи и депрессии.