Даже если ты уйдешь (СИ)

Она удивилась, что голос звучал ровно, без надрыва. Однако все просто: после эмоционального всплеска она была опустошена, разбита и сил уже не осталось.

— Нет Имрана. Мне прислали видео, как ты кричишь на глазах у толпы! Ты с ума сошла? Все, кто меня там знает, теперь смеются. Ты знаешь, что его сейчас начнут показывать друг другу. Ты опозорила себя, своего мужа, меня!

Эсми прикрыла веки и вцепилась в перила. Голова кружилась, резко затошнило. Она вспомнила, как муж крикнул кому-то убирать камеру. Это было уже после того, как она ударила его любовницу или после?

— Если вы все видели, то поняли, наверное, что Имран изменил мне. Он делал это в вашем бутике. В примерочной. С вашей продавщицей, которую вы так хвалили.

Губы свекрови задрожали и презрительно искривились. Она побледнела, но отнюдь не из-за правды (и так уже увидела вертихвостку в одном бюстгальтере), а от того, что у невестки прорезался голос, но при этом она была совершенно спокойна.

— Даже если так, — неожиданно заявила она, — кто дал тебе право так себя вести? Ругаться с мужем на глазах толпы? Где твое воспитание? Нет его, нет! — сокрушалась Юлтуз, размахивая руками.

— Вы себя сейчас слышите? — покачала головой Эсми и коснулась рукой лба. — Вы считаете, я должна была молчать после того, что увидела? А я видела их своими глазами. Слышала, как он её…

— Хватит! — заткнула свою келин Юлтуз и в это время дверь в дом открылась, а на пороге стоял злой Имран.

— Приехала все-таки, — усмехнулся и бросил ключи от машины на высокую тумбу в холле.

— Я за вещами.

— Уходишь? — спросил он, спрятав руки в карманы брюк. Он смотрел на жену снизу вверх, так как она стояла на лестнице. Они буравили друг друга взглядами, пока Эсми не подтвердила:

— Ухожу. Устала. Дети будут жить со мной, — предупредила она, понимая, что они-то ему не интересны. Он редко проводил с ними время и они уже привыкли к тому, что папа есть, но он всегда на работе.

— И куда ты с ними пойдешь?

— Куда угодно, только бы подальше от тебя. Ты пахнешь дешевыми духами своей шлюхи. Меня от тебя тошнит.

— А меня тошнит от твоего вечно недовольного лица. Поэтому — иди. Только даже если ты уйдешь, кому ты нужна с двумя детьми?

— Ну тебе, как я вижу, ни я ни родные дети больше не нужны, раз ты уже в открытую трахаешь шлюху.

— Эсмигюль! — громко ахнула свекровь. — Что за язык у тебя дурной! Не мудрая ты, не мудрая!

— Мудрость — по-вашему терпеть измены мужа? — повернув голову, она с вызовом посмотрела на свекровь. — Спасибо, но нет. И ваше отношение у меня уже вот где, — она поднесла ребро ладони к горлу.

— Ах ты…

— Апа, мы сами разберемся, — пресек мать Имран.

— Разобрались уже, — Юлтуз и не думала уходить, наоборот, ей хотелось высказаться, — Теперь весь “жут” (уйг. — община по национальному признаку)* будет говорить, какая у меня сноха невоспитанная, — притворно заплакав без слез, она схватилась за сердце. — Какой позор! Имран, ну что ты стоишь? Не видишь, мне плохо? У меня давление!

Вздохнув и метнув на жену последний красноречивый взгляд, мужчина подошел к матери, взял ее под руку и отвел на диван. Эсми все еще стояла на лестнице и слышала причитания свекрови:

— Говорила тебе, рано ты женился, рано! Надо было еще походить, погулять, посмотреть. Нет, ты же не хотел слушать, купился на ее красоту! А теперь смотри — молодость прошла, красота увяла, гонор появился — слова не скажи! Я ей одно слово — она мне десять. Я ей одно — она мне десять.

— Я вас понял, апа, — мрачно выдавил Имран.

— И проблемы у тебя все пошли, когда она появилась. Потому что ей только одно надо было: деньги, деньги, деньги, квартира! Оооой, плохо мне, плохо! Вызывай скорую! — женщина легла на диванную подушку, приложила ладонь ко лбу и закатила глаза.

Эсми лишь усмехнулась: ну вот с лица Юлтуз и слетела маска, вот она и выговорилась.

СПРАВКА: Где бы ни проживали уйгуры, они создают местную общину — жут. В каждой общине выбирают главу — старосту. Он является главным организатором всех мероприятий в общине, включая ритуальные: свадьбы, обрезание, поминки и так далее.

Глава 4. Кровь за кровь

Собрала все самое необходимое в один большой чемодан. Больше получилось детских вещей на конец лета и осень, а зимние решила забрать потом. В отдельный пакет сложила любимые игрушки детей. Весь свой скарб Эсми спустила со второго этажа сама. На кухне осталась ее чудо-печка и кое-что из утвари, которую она брала для работы. Мелькнула мысль, что надо позвонить в магазины и предупредить, что завтра-послезавтра самсы не будет. А дальше она что-нибудь придумает.