Даже если ты уйдешь (СИ)

Эсми вздрогнула. Врач сказал, что ей оставят грудь, но никто ведь пока точно не знает, что там происходит внутри. Все это время она морально готовила себя ко всему, но посмотрев в глаза соседке, увидела в них такую тоску, что сердце сжалось.

— Но так даже лучше, — вздохнула женщина. — Я своё прожила.

— Вы же еще совсем молодая, тате.

— Мне уже 63, - усмехнулась Гульмира.

— Да? — брови взлетели от удивления. — Я думала, 50.

— Хорошо сохранилась, — прокряхтела она. — Четверо внуков. Есть ради кого жить.

— Это точно.

Соседка оказалась разговорчивой, поведала историю своей нелегкой жизни, в которой было всё, как в романе: муж ушел к ее родной сестре, а она осталась одна с тремя детьми, порвала все связи с сестрой, работала на барахолке и в зной, и в стужу, а десять лет назад погорела во время большого пожара на рынке. Тогда такой стресс испытала, не знала, как жить дальше. Расплатившись с долгами, взяла в аренду продуктовый магазин и стало как-то спокойней.

— У моего бывшего мужа тоже сгорел бутик в ноябрьском пожаре. Куртками торговал, — вспомнила Эсми.

— Это который? Не Юлтузкин? — прищурилась Гульмира.

— Да, — протянула Эсми.

Немного помолчав, татешка вдруг хлопнула себя по коленке и воскликнула:

— Ты что, жена Имрана?

— Бывшая.

— Так это ты ту девку по рынку протащила за волосы, когда застала их?

— Я. А вы тоже там были?

— Кхе-кхе, — откашлялась она. — Я не просто там была. Я тебя еще отпаивала тогда. Мы с девочками посадили тебя на такси. Надо же! А я тебя не узнала.

— И я вас…

Не удивительно, что они не узнали друг друга: от полноты Гульмиры не осталось и следа, она осунулась и тоже сбрила волосы. Присмотревшись, Эсмигюль вспомнила забытый эпизод из прошлого, когда она — разбитая и преданная — осталась одна на барахолке, а женщины из соседних бутиков взяли ее под свое крыло, успокаивали и вызвали такси. Была там одна полная женщина, которая еще спросила есть ли у нее дети и родители. Как удивительно устроена жизнь: черты лица той женщины стерлись из памяти, а слова остались: “Родители есть, дети есть, здоровье есть! А все остальное — ерунда”. Как она точно тогда подметила. Именно дети и родители помогли ей тогда не пасть духом. А теперь у нее появился Муслим.

— Меня выписывают завтра. Сын за мной приедет.

— А меня завтра оперируют. Страшно, — Эсми поежилась и потерла предплечья.

— Все будет хорошо, кызым, — произнесла она мягко. — Главное — хороший настрой и поменьше думай о плохом.

— Спасибо. Хотелось бы верить в лучшее.

— Хе-хе, как говорится, если больной очень хочет жить, врачи бессильны.

— А как обнаружили?

— Я-то? Поздно обнаружила. В поликлинику на скрининги не ходила, а когда дочь меня насильно повела, то там и узнала.

Они долго проговорили о болезни, лечении, химии, в целом о жизни. Уже и отбой В ночь перед операцией она плохо спала и ворочалась на неудобной кровати. Когда стало прохладно, Эсми подтянула одеяло, подаренное детьми. Поразительно — она давно не чувствовала запахи, но казалось, оно пахло домом. Промучавшись до полуночи, Эсмигюль все-таки провалилась в сон. Несмотря на все треволнения он был безмятежным и светлым, наполненным светом и красками лета. Ей снилось цветущее маковое поле в лучах закатного солнца. Двое детей — мальчик и девочка — кружили среди алых бутонов, смеялись, играли в догонялки. Наблюдая за ними, Эсми чувствовала себя счастливой, свободной и здоровой. Ничего не болело. Она снова стала такой, как раньше.

Утром телефон не перестевая пиликал: родные, сотрудники, друзья писали сообщения с пожелениями, отправляли смайлики и открыты. Позвонил муж, родители с братом, дети, Сонечка со Львом, Вика с Андреем. Эсми чувствовала колоссальную поддержку близких и снова пустила слезу: все-таки она что-то в этой жизни сделала правильно, раз ее возвращения ждут так много людей. А значит, она не мжет их разочаровать.

Позже медсестра подготовила ее к операции и велела надеть специальную сорочку. После ее положили на носилки и повезли в операционную. Она сложила руки на груди и прикрыла глаза, потому что от мелькающих ламп на потолке закружилась голова. Но вот они остановились и Эсми подумала, что сейчас уже завезут в операционную. Однако она вздрогнула, когда на ее лоб легла тяжелая рука в перчатке.

— Привет, родная, — услышав любимый голос, она распахнула глаза. На нее смотрел муж. На нем был специальный халат, перчатки, маски и медицинская шапочка.

— Муслим! Как ты тут? — она чуть не задохнулась от радости.

— Связи, — мужчина подмигнул и погладил ее по голове. — Нурлан разрешил тебя увидеть, но ненадолго. Я буду ждать здесь.

— Мне снился хороший сон.

— Мне тоже, — улыбнулся одними глазами.

— Какой?

— Дети. Мальчик и девочка.

— И мне, — поразилась Эсми. — Бабушка говорила, что дети снятся во благо.

— Значит, все пройдет отлично.

— Ну все, нам пора в операционную, — подгоняла их сестра.

— Я люблю тебя, Эсми. Я буду рядом, — он взял ладонь жены в свою, и стало так тепло, так хорошо, так спокойно.

— Я тоже люблю тебя, Муслим. Я вернусь, — пообещала она и накрыла другой рукой их сплетенные пальцы.