Даже сквозь время я верну тебя, любимый (СИ)

Улыбается, а я не могу насмотреться на Вадима, наглядеться впрок на многие одинокие годы вперёд.

Пожалуйста! Пусть он останется жив в далёком 2018 году! Умоляю тебя, Боже...

- Я люблю тебя, Вадим. Не могу без тебя.

- И я люблю тебя, родная. Бесконечно люблю… Всегда…

Как же мне не хватало его.

Я улыбаюсь, ощущая внутри себя вместо куска льда горячее тепло пушистого счастья, понимая, что для этого не нужно так уж много — просто, чтобы Вадим ВСЕГДА был рядом со мной.

Наслаждаюсь его горячими губами на своей коже, его сильными, но нежными руками, его силою и твёрдостью, наполненностью до краёв, до предела, до грани между болью и наслаждением…

Сплетение наших тел в то единое целое рождает нашу личную вселенную, где есть только мы вдвоём. Навсегда.

* * *

Моя голова покоится на груди Вадима. В данный момент я счастлива. Я снова рядом со своим мужем. Жмурюсь от  удовольствия, слушая, как постепенно успокаивается его сердце, переходя в умеренный сильный стук.

- Оль… - зовёт он меня.

Я поднимаю голову, улыбаясь любимому, но улыбка моя тут же тает, стоит мне встретиться с его напряжённым и задумчивым взглядом.

- Что? – спрашиваю шёпотом, боясь хоть чуть-чуть повысить звук своего голоса, будто этим самым спугну чувственный и волшебный момент нашей близости.

- У тебя шрам на боку… Мы позавчера занимались любовью, и никакого шрама у тебя не было… - в его голосе я слышу страх и непонимание. – Кто ты?

Я тяжело вздыхаю и касаюсь своего старого шрама.

- Аппендицит, - говорю. – Вырезали его в две тысячи двенадцатом году…

Вижу его непонимание и озадаченность.

- Вадим, это я – Оля, твоя жена. Только вернулась я из две тысячи восемнадцатого года в прошлое… В новогоднюю ночь я загадала желание, чтобы снова тебя увидеть… Не думала, что оно исполнится… Просто… просто я так скучала…

По моим щекам побежали горячие, даже обжигающие кожу слёзы. Я ччасто заморгала.

- Ты попал в аварию в июле две тысячи восемнадцатого года и умер на моих руках…

Вадим отодвинулся от меня, встал с кровати и с каким-то недоверием и горькой ухмылкой сказал:

- Я не понимаю… Что за бред ты несёшь? Какой аппендицит? Какое будущее? Какая к чёрту авария?

Мне вдруг становится неуютно от его подозрительного и вмиг похолодевшего взгляда, и я натягиваю на себя одеяло, до самого подбородка.

- Вадим, задай мне вопрос, ответ на который могу знать только я. Точнее, твоя жена Оля.

Вадим натянул на себя футболку, плавки, всё ещё подозрительно косясь в мою сторону и замер, рассматривая моё лицо.

Я убрала прядь волос за ухо.

- Когда мы с тобой только познакомились, на мне была футболка и брюки. Каких они были цветов?  И какая была особенность? Моя Ольга знает это… - произнёс он.

Я улыбнулась, вытерла слёзы и поднялась с кровати вслед за ним, скидывая одеяло и оставаясь полностью обнажённой.

Подошла близко к любимому мужчине и ответила:

- Врунишка… в то время ты не носил футболки, у тебя их просто не было. А втот день на тебе был свитер с растянутыми локтями и заштопанной дыркой на правом плече от ремня сумки, которую ты тоже износил до дыр. И не брюки были на тебе, а джинсы, которые ты носил, наверное, с самого рождения…

Вадим был удивлён и ошарашен. Он запустил пальцы в свою густую шевелюру и как-то потерянно и будто заново меня оглядел.

Я снова вздохнула и показала ему правую руку.

- Кольцо, Вадим… Моё обручальное кольцо, - я стянула его с себя и протянула мужу.

Теперь он не может мне не поверить.

Он взял недоверчиво кольцо и посмотрел на внутреннюю часть ободка.

На обручальное кольцо нанесена гравировка «Вместе и навсегда». Эта фраза была и на моём обручальном колечке, и на его тоже.

- Этого не может быть… - прошептал он, возвращая мне кольцо.

- Я сама до сих пор не верю в происходящее. И очень боюсь, что ты всего лишь мой сон. И как только я проснусь, то снова окажусь в пустой квартире, где больше нет тебя…

- Оля… - Вадим обнимает меня, прижимая к своей груди. – Это не сон. Я реален также, как… как и ты.

Грустно улыбаюсь, утирая ладонями проклятые слёзы, которые продолжают литься.

- Скоро Новый год наступит, - говорит он. – Осталось полчаса…

- Не желаю, чтобы он наступал... Вадим, - поднимаю к нему своё заплаканное лицо. – Я не знаю, насколько я здесь… И не знаю, что будет завтра, но я прошу тебя. Нет, я умоляю тебя, запиши и запомни дату – семнадцатое июля две тысячи восемнадцатого года. В этот день ни за что и ни в коем случае не выезжай на трассу, а лучше совсем не садись за руль в этот день. Как бы я тебя не умоляла ехать или кто бы тебя ни просил, не делай этого. Отложи все дела, какими бы важными они не казались. Никакие дела не стоят твоей жизни, Вадим. Запомни.

Крепко обнимаю его, прижимаясь всем телом, будто хочу слиться со своим мужем в единое целое.

- Пообещай мне! Поклянись! – с пылом прошу его дать мне слово.

Вадим серьёзно кивает.

- Обещаю, Оль. Клянусь, что семнадцатого июля две тысячи восемнадцатого года никуда не поеду. Даю слово, родная.