De feminis

Они стали решать, кому звонить родственникам и сообщить о смерти. Скоро наступала пересменка. Должна была прийти другая бригада, а с ней и завотделением. Решили подождать, чтобы он сам отзвонился родителям Маши.

И пошли в курилку.

Вернувшись, оформили сопроводительный лист для морга, тело Маши хотели накрыть, чтобы отвезти в морг. Но вдруг с этим посеревшим, покрывшимся венозными пятнами телом стало происходить что-то необычное. Оно стало пухнуть, словно его кто-то накачивал воздухом. Сестра с простынёй в руках и санитар, взявшийся уже за ручки каталки, замерли. Тело пухло, одновременно багровея.

– Эт чо такое? – пробормотала сестра.

Подошли врачи. Труп Маши наливался багровым, увеличиваясь. Врачи засуетились вокруг. Тело пухло. Никто из медиков не видел раньше ничего подобного. Они вызвали дежурного главврача больницы. Тот пришёл, глянул. И распорядился отвезти тело в свободный бокс до прихода начальства. Так и сделали.

Что же дальше случилось с телами Маши и Тодда? Они росли, увеличивались. Одно – в московской Боткинской больнице, другое – в Jamaica Hospital, что неподалёку от нью-йоркского аэропорта JFK. Машино тело распухло, побагровело, руки, ноги, голова – всё довольно быстро стало одной багровой массой, упругой, как резина; увеличиваясь, это приобретало сперва овальную форму, потом стало округляться; на теле образовались поры, из которых стал выделяться специфический, ни на что не похожий запах, сопровождаемый еле слышным звуком, напоминающим слабый, прерывистый выдох. Эти отдельные звуки, проистекающие из образующихся пор, слились в общий безумно странный хор, словно прерывисто выдыхали десятки людей. Кровать-каталка, не выдержав веса этого тела, рухнула под ним.

Тело Тодда скручивалось, увеличиваясь. Одежда на нём полопалась и отвалилась. Тело было белого цвета, с вкраплениями мелких рыжеватых пятен, которые от скручивания превратились в узкие полоски; ноги, руки закручивались вокруг растущего в длину и в ширину тела, слипшись с ним; голова тоже скручивалась, черты лица расплылись, рыжие волосы отпали; во время скручивания тело Тодда поскрипывало. Как и тело Маши, оно стало упругим, как бы резиновым.

В обеих больницах у тел взяли кусочки на биопсию. Быстрый анализ показал, что молекулы белков, аминокислот и углеводов непрерывно перестраиваются, тела обезвоживаются. Тела стали затвердевать, теряя прежнюю упругость, на ощупь уже напоминая пластик. Когда тело Тодда проломило стену, в госпитале была объявлена эвакуация. Тяжелеющее тело с трудом вынесли из госпиталя, погрузили на платформу, и грузовик в сопровождении медиков и полиции отвез его в бруклинский Форт Гамильтон.

Тело Маши из больницы изъяли сотрудники КГБ и отвезли в свой подмосковный исследовательский центр. Родителям сообщили, что их дочь умерла от отравления неизвестным веществом и её тело изъято из больницы для проведения исследований. На вопросы отца, когда им вернут тело, ему ответили, что после исследований тело будет кремировано и им вернут прах. Через пару недель сотрудник КГБ привёз им домой урну с обыкновенной древесной золой. Её и похоронили на Востряковском кладбище.

С родителями Тодда общались сотрудники ЦРУ, сообщившие им, что их сын в аэропорту был отравлен неизвестным веществом, по всей вероятности советского производства, и тело его находится на исследовании. Также было сказано, что в результате воздействия этого вещества тело потеряло антропоморфный облик, поэтому после исследований часть его будет кремирована и прах отдан родителям. Родители поведали сотрудникам, что сын летел в Москву, чтобы жениться на русской. Вскоре они получили запаянную урну с “прахом сына”.

С телами между тем происходили дальнейшие метаморфозы: они постепенно росли, но всё медленнее и медленнее, – и затвердевали. То, что было Машей, стало тёмно-красным шаром с круглыми порами; то, что было Тоддом, – вытянутым цилиндром молочного цвета, с узкими рыжеватыми складками. Химический, бактериологический и радиационный анализы этих образований не дали никаких результатов, кроме одного: неизвестное науке явление. По молекулярной структуре оба объекта всё больше напоминали ископаемые минералы: шар – гранит с примесями базальта, перлита, кремния и кварца; цилиндр – нефрит с вкраплениями мрамора, родонита, цитрина и опала.

В исследовательском центре КГБ объект Ш81 под кодовым названием “Пористая Маша” был помещён сперва в подземное хранилище, но позже – в специальный ангар, где он медленно рос; из круглых пор по-прежнему раздавались “выдохи”, сливаясь в непрерывный слабый хор, словно тысячи спящих людей выдыхали во сне. В ЦРУ вытянутый цилиндр NNNN, напоминающий лежащую мраморную колонну и прозванный сотрудниками “Скрученный Тодд”, находился в авиационном ангаре на одном из военных аэродромов. Он по-прежнему издавал скрипящие звуки, но всё реже. Радиационно и токсикологически оба объекта были безопасны.

К 1987 году шар стал уже диаметром 9,3 метра, цилиндр при длине 14,2 метра имел диаметр 2,1 метра.