De Personae / О Личностях. Том I

Согласно одному из мифов, накануне резни во Франции существовала единая ультракатолическая фракция. Конечно, Сен–Жерменским миром были недовольны многие католики, а Гизы были их главной надеждой. Однако, как мы видели, парижане не были готовы оказать им вооружённую поддержку. Хотя протестанты были меньшинством, внушительной угрозой их делало относительное единство. Католики же были расколоты личными и политическими распрями. Нигде это не проявлялось ярче, чем в королевском совете. Большинство его членов разделяли ультракатолические взгляды Гизов — но не любили самих Гизов. Между тем эти советники сыграли в резне ключевую роль.

Наконец, участником драмы был сам король. Как показано недавно, Карл IX был самостоятельной политической фигурой и, хотя презирал ересь, много поработал над заключением мира. Он не был обделён умом и мог увлечённо говорить о богословии, поэзии, архитектуре и военной стратегии. Карл был одержим охотой и любил работать по металлу. Вместе с тем вырос он в среде, где политические убийства были делом обычным. В 1571 г. он сам дал добро на убийство фаворита своего брата Генриха — Линьероля, который интриговал против королевской политики.

В 1571 г. испанский посол сказал, что о кардинале Лотарингском больше не говорят — как и вообще о Гизах. Это показывает, что отъезд от двора едва ли был подходящим моментом начала сговора Гизов с Филиппом II и Альбой. Испанский король продолжал считать Гизов своими главными союзниками во Франции, но, находясь в опале, они были для него мало полезны. В сентябре король тепло принял при дворе Колиньи, что резко отличалось от приёма, оказанного кардиналу. Молодой Генрих рвался изменить судьбы семьи, но дядя, опытный политик, призывал его к сдержанности. В январе 1572 г. герцог де Гиз прибыл в Париж с обычной свитой в 500 человек (с. 200). В апреле его брат Карл, маркиз де Майенн, покинул Францию, намереваясь отправиться в крестовый поход. Если бы Генрих замышлял возобновить гражданскую войну ударом по Колиньи, едва ли он позволил бы брату уехать с 200 людьми, а двоюродным братьям маркизу Эльбёфу и старшему сыну герцога Омаля — в Рим в свите своего дяди кардинала. В мае 1572 г. Генриху пришлось примириться с Колиньи. Ещё в апреле был заключён брачный контракт Генриха Наваррского с Марго, за которым последовал договор Блуа — англо–французский оборонительный союз. Это было частью сделки Екатерины с Жанной д’Альбре по вопросу о династическом союзе Валуа и Бурбонов.

Однако когда к проекту примирения наносились последние штрихи, в Нидерландах произошло политическое землетрясение, которое навсегда изменило баланс сил в Северной Европе.

Жёсткие меры режима Альбы в Нидерландах привели к резким масштабным изменениям по всей Европе. Морские гёзы были серьёзной угрозой, но они ограничивались рейдами на побережье и нападениями на испанское судоходство из своих баз в Ла–Рошели, Эмдене и портах Ла–Манша. Когда Елизавета, всегда осторожная в отношениях с Филиппом II, изгнала 600 морских гёзов из Англии, те захватили маленький порт Брилл и в Нидерландах началось восстание. Штаты Голландии признали Вильгельма Оранского защитником страны, бросив вызов авторитету Альбы. После окончания третьей гражданской войны во Франции руководство гугенотов пыталось убедить Екатерину и её министров, что интервенция в Нидерланды отвечает интересам Франции, объединив её народ против старого врага.

Главным посланником повстанцев во Франции был младший брат Вильгельма граф Людвиг Нассауский[339]. Он сражался вместе с гугенотами, и Колиньи дал ему слово, что в час нужды он может на них рассчитывать. Когда пал Брилл, Нассау отправил гёзам помощь из Ла–Рошели. В мае 1572 г. он захватил городок Моне, а ещё один отряд изгнанников и французских протестантов перешёл границу и устроил набег на Брюссель в попытке захватить самого Альбу. Последний был убеждён в причастности к этому Карла IX и в том, что Франция вскоре объявит войну. Он бросил силы против Монса, и граф Людвиг просил Колиньи выполнить обещание и вторгнуться в Нидерланды от имени Карла IX. Однако испанцы устроили французам засаду при Сен–Гислене и разбили их. Степень причастности французского короля к вторжению установить трудно. Несомненно, он мечтал вернуть отнятые Габсбургами земли во Фландрии и Артуа. Однако провал английского брака и отказ Елизаветы от чего–то большего, чем оборонительный союз (королева опасалась французской гегемонии не меньше, чем испанской), заставили Екатерину сопротивляться авантюрной внешней политике: она грозила разрушить хрупкий мир внутри страны.