De Personae / О Личностях. Том I

Вместе с тем Генеральные штаты 1576 г. выработали несколько базовых конституционных принципов, которые будут иметь огромные последствия для будущего французской монархии, особенно несовместимость представительного правления с религиозной терпимостью. Отныне выбор будет между продвигаемой Лигой идеей ограниченной монархии, представительные институты которой гарантировали теократическое государство, и продвигаемой Боденом идеей монархии, не ограниченной обычаями и традициями, суверенитет которой неделим, а поэтому достаточно силён, чтобы обеспечить мир и религиозную терпимость.

В результате манёвров Бодена кампания 1577 г. началась без необходимых ресурсов, и поэтому её исход оказался неясен. Однако завершилась она миром, который был более приемлемым для католиков и привёл к ослаблению межобщинной напряжённости. Статья 56 эдикта распускала и объявляла вне закона все ассоциации. Поэтому Католическая лига ушла в подполье, а Генрих де Гиз продолжал делать вид, что не знает о её существовании. Лига между тем создала тайное региональное командование: папский нунций был уверен, что Эльбёф возглавляет организацию в Нормандии, а Омаль — в Пикардии.

Генрих III был необычным французским королём, и это делало его противоречивой фигурой собственной эпохи. Для многих подданных он был загадкой. Генрих был выше среднего роста, вёл себя с достоинством, хорошо говорил на публике и, следуя заданной Филиппом II модели, усердно работал. Он считал, что ради реформирования государства французы должны реформировать самих себя, а кто должен подать пример, как не король? Однако его правление было хрупким, так как король был бездетен и слаб здоровьем. Генрих де Гиз не одобрял своего тёзку за то, что тот «живёт как монах, а не как король». Генрих III с презрением отвергал традиционное времяпровождение аристократов, такое как охота, теннис и скачки. Им восхищались, но популярен он не был. Народ обвинял короля в том, что он попустительствует ереси, поэтому и навлёк на страну божий гнев в виде неурожая и чумы. К тому же Генрих III говорил одно, а делал другое. Так, в 1580 г. он отменил многие продаваемые должности, но вскоре изобрёл много новых. Раздражали и миньоны короля — отъявленные дуэлянты. Дуэли опасно переплелись с фракционной политикой. Так, в апреле 1578 г. произошла схватка между тремя миньонами и тремя сторонниками Гизов, в которой трое погибли. В мае все Гизы покинули двор.

Однако Генрих III не хотел, чтобы герцог де Гиз вошёл в число недовольных принцев, куда уже входили младший брат короля[346] и король Наваррский. Гиз, со своей стороны, нуждался в фаворе короля, чтобы держать на расстоянии кредиторов. Поэтому в марте 1579 г. он был рад вернуться ко двору и, располагая свитой в 600 всадников, оставался близок к королю в течение трёх лет (с. 236).

Отношения между герцогом и королём в эти годы были сложными. Генрих III был слишком умён, чтобы провоцировать или унижать Гиза, но стремление короля радикально преобразить королевство неизбежно вело к столкновению с разными группами интересов. Король хотел держать Гиза при дворе, чтобы не выпускать из виду, поэтому был щедр. В то же время неверно традиционное представление о Гизе как о человеке, которым двигали амбиции и который цинично манипулировал оппозицией в ущерб королю.

Уделяя много внимания этикету, Генрих III произвёл изменения в структуре двора с целью лишить Гизов монополии на высшие должности. В 1578 г. пост великого магистра двора был ослаблен путём создания должности великого прево, который отвечал за полицейские функции при дворе. Её занял королевский миньон Франсуа дю Плесси[347], отец будущего кардинала Ришелье. Поскольку король редко охотился, упало значение и должности великого охотника, которую занимал Карл д’Омаль.

Короли Франции традиционно жили публично и были доступны для подданных. Генрих III следовал английской модели и принял меры к тому, чтобы ограничить такой доступ. В 1581 г. он вопреки советам матери учредил секретный внутренний совет, главными министрами в котором стали Жан–Луи де ла Валетг и Анн де Жуаёз[348]. Генрих превратил этих скромных дворян с юга в крупных магнатов, что вело к разрыву его отношений с Гизами. Публично герцог имел мало причин жаловаться: его регулярно видели с королём, его пенсию и жалованье платили исправно. Между тем Жуаёз и Валетт (ставший герцогом д’Эперноном) были назначены первыми дворянами личных покоев: никто не мог входить к королю без их согласия. По сути это был дворцовый переворот. Более того, Майенна вынудили оставить пост адмирала Франции, и его занял Жуаёз, а Эпернон стал укреплять контроль короля над армией.