De Personae / О Личностях. Том I

В 1886 г. мне наняли домашнего учителя, студента Харальда Ляйпцигера. Он готовил меня к поступлению в первый класс училища в Эстермальме. Харальд понравился мне ещё в самом начале нашего с ним знакомства. Он пытался вызвать у меня интерес ко всему, что любил сам: к театру, литературе и искусству. Со временем Харальд Ляйпцигер стал известным писателем, автором интересных театральных представлений и вслед за Эмилем Норландером был одним из самых плодовитых творцов в своей сфере. Он умер, когда ему было 50 лет, в 1916 году.

Свен Сёдерман, хороший друг Харальда, сын композитора Августа Сёдермана, стал одним из ведущих критиков литературы и искусства. Свен всегда был одним из моих лучших друзей.

Фирма отца «Н. Asch & Со» процветала, у него было уже три магазина, и он стал поставщиком Его величества. Мы переехали в пригород Стокгольма, Эстермальм. На Шеппаргатан, 6, мы сняли целый этаж в доме со всеми удобствами, квартира была обставлена красивой мебелью, потолки украшали хрустальные люстры, в гостиной была повешена большая картина.

Когда лето 1886 года подошло к концу, я пошёл в первый класс школы Лагерстрёма в Эстермальме. Директор Лагерстрём был пастором и сам преподавал в школе основы христианства. Позже директор сменился и им стал доктор Карлсон, преподававший математику. На второй год я перешёл в школу в Эстермальме. Руководителем класса, в котором я учился, стал доктор Н.Г. В. Лагерстедт, известный автор учебника по природоведению.

Моим лучшим другом и одноклассником был Мартин Хольм. Он рисовал акварели с натуры, в основном виды Стокгольма, в той же манере, что и Анна Пальм. Мы часто вместе ходили в Национальный музей, чтобы полюбоваться прекрасными произведениями, такими как «Давид и Саул» Кронберга, «Эрик XIV и Катарина Монсдоттер» Розена, «Смерть героя» Форсберга, и работами Юхана Тирена, изображавшими лапландцев.

Летние месяцы были самым счастливым временем моего детства. Харальд Ляйпцигер продолжал работать у нас, и я очень привязался к нему. В одно лето, когда мне исполнилось 11 лет, наша семья жила у причала Клинтена в Скурусунде. Причал стал постоянным местом сборища мальчишек, с которыми я играл. С сёстрами мы всегда выходили к причалу, чтобы встретить папу, когда тот возвращался домой на пароме из города.

В 1888 г. в Сундсвалле и Чёпинге начались сильные пожары. В этот же год у моего отца появились крупные заказы, для выполнения которых ему пришлось открыть в Сундсвалле специальное отделение своей фирмы. Я поехал вместе с ним в Чёпинг, и стал свидетелем того, как свирепствовал пожар. Затем мы поехали в Вестерос и Энчёпинг, где отец продавал розничным торговцам пух и перо. Из Вестероса мы отправились на пароходе «Арос» домой. Так прошла моя первая дальняя поездка.

Перед моим тринадцатилетием в семью опять был приглашён мой домашний учитель Харальд Ляйпцигер.

Еврейская религия придаёт большое значение дню, когда мальчику исполняется 13 лет. В этот день он расстаётся со своим детством и становится «бармицве», что на иврите значит «сын долга». Отныне мальчик сам должен отвечать за свои поступки, в то время как до этого ответственность за его поведение несут родители. Среди гостей в день моего тринадцатилетия были раввины доктор Левисон и доктор Клайн, мой дядя Давид Аронович и Семми Кугельман, которому, будь он жив, через 36 лет было суждено стать моим тестем.

Родители Мартина Хольма, моего хорошего друга, переехали в другой пригород Стокгольма, Якоб, и он перешёл в другое училище. Мне удалось уговорить моих родителей, и меня перевели туда же. Здесь я познакомился с ребятами, с которыми в будущем мне часто приходилось сталкиваться. В нашем классе учился Карл Андерссон, через несколько лет он стал знаменитым скульптором и взял фамилию Миллее и теперь звался Карл Миллее (III). В 1941 г. в Нью–Йорке проходила выставка его работ. Тогда он побывал у меня дома и весь вечер мы вспоминали наши школьные годы.

Лето 1891 года, когда мне было уже четырнадцать, я впервые провёл в Фурусунде. От Стокгольма сюда ходил пароход, а время в пути занимало три с половиной часа. Полюбив шхеры на всю жизнь, каждый раз возвращаясь после поездок домой, я отправлялся хоть ненадолго в Фурусунд.

Фурусунд принадлежал известному торговцу антиквариатом и ювелирных изделий Христиану Хаммеру. Он был хозяином курзала, где проводили время отдыхающие, приехавшие на воды. Курзал был обставлен старинной мебелью, а на стенах висели портреты генералов и королей. Картины не имели особой ценности, но выглядели внушительно. Хаммеру принадлежал также расположенный неподалеку Малый театр, который называли Хаммеровским сараем. Около театра находилось несколько отелей. Сюда на холодные и тёплые водные процедуры съезжались богатые дамы и господа. Сотни дач вокруг сдавались внаём на всё лето. В интерьерах дач и отелей также преобладали предметы старины, стены украшали картины.