De Personae / О Личностях. Том I

Вполне естественно, что постоянный интерес исследователей Нового Завета после его разложения на мотивы (архетипы и источники) привлекали формы бытования христианской традиции, во многом предопределившие характер этих источников: арамейская и греческая, устная и письменная. Если говорить о языковой стихии христианской устной традиции, то первохристианская община, сложившаяся в Иерусалиме вокруг апостолов, имела основным языком общения арамейский, хотя многие её члены наверняка владели и греческим, точнее, койне. Православный богослов епископ Кассиан в своей книге «Христос и первое христианское поколение» аргументировал ту точку зрения, что в период от распятия Иисуса Христа и до разрушения Иерусалимского храма (ок. 30-70 гг. н.э.) Иерусалим имел значение общехристианского иерархического центра. Согласно Кассиану, есть достаточные основания утверждать, что в Иерусалиме в эти годы совершилось и закрепление Евангельского предания. Это закрепление происходило как в устной (евангелист Матфей прибегал к мнемоническим приёмам, которые были в ходу у евреев), так и в письменном виде. Исследователи приходят к заключению, указывал Кассиан, что закрепление Евангельского предания в эту древнюю эпоху не обязательно принимало письменную форму. Вполне возможно, что оно происходило одновременно на арамейском и на греческом языках. Это было необходимо, чтобы свидетельство о Христе могло быть услышано людьми эллинистической культуры, будь то язычниками по происхождению или евреями диаспоры, забывшими свой язык. Епископ Кассиан считает, что именно Иерусалимской церковью в Евангельском предании была закреплена его керигма, если использовать этот знаменитый после Рудольфа Бультманна термин. Согласно Бультманну, евангельская история этого объёма — от служения Предтечи до Воскресения — вполне отвечает тому, что составляет общесиноптическое ядро.

Языковая ситуация для носителей Евангельской традиции резко изменилась после убийства Стефана и гонений на христиан в Иерусалиме, когда значительная часть членов иерусалимской общины переселилась в Антиохию Сирийскую и другие города Сирии и Малой Азии. Антиохия Сирийская была самым знаменитым из шестнадцати городов, носивших название «Антиохия»: при римлянах она была административным центром провинции Сирия и третьим по величине городом империи, а также выдающимся культурным центром. В городе имелась крупная еврейская община. С момента переселения в Антиохию иерусалимских «братьев» начинается история одной из самых крупных и деятельных раннехристианских церквей. Многие местные жители были обращены в христианство. Именно в Антиохии верующих в Иисуса Христа впервые стали называть христианами. Антиохия стала отправным пунктом миссионерских путешествий Павла.

Именно в Антиохии, судя по всему, арамейский язык уступил греческому своё место в качестве носителя христианской устной традиции: греческий язык был языком антиохийской синагоги и родным языком антиохийских евреев, на которых была направлена миссионерская деятельность первохристиан и поселившегося здесь Павла. Любопытно, что даже в Риме христианская проповедь до III в. включительно осуществлялась преимущественно на греческом языке. На греческом языке, т. е. на койне, произошло и письменное закрепление Евангельского предания. Движущими причинами такого закрепления, по Дибелиусу, послужили нужды миссионерской деятельности христианской общины в эллинистической среде, потребности проповеди. Для христианских богословов, например для того же епископа Кассиана, камнем преткновения остаётся тот факт, что все новозаветные тексты были написаны по–гречески. Чтобы связать эти греческие тексты с Иерусалимской церковью, с прямыми учениками Иисуса, образовавшими первую общину его почитателей, богословы предположили существование Прото–Евангелий (от Матфея, от Марка) на арамейском языке, свидетельством чего являются якобы содержащиеся в них немногочисленные семитизмы. Но Мартин Дибелиус вскрыл беспочвенность таких предположений: так, содержащееся в Евангелии от Марка выражение на арамейском языке (Мк 5:41: «И, взяв девицу за руку, (Иисус) говорит ей: “талифа куми”, что значит: девица, тебе говорю, встань»), которое знаток еврейской истории Юлиус Велльгаузен (1844-1918) исправил на «рабита куми», — это выражение является не рудиментом арамейского варианта Евангелия, а заклинанием, еврейской магической формулой, которую употребил Иисус, совершая чудо. А Свенцицкая добила арамейскую гипотезу своим замечанием: «Евангелие от Матфея написано по–гречески, ветхозаветные цитаты приведены по Септуагинте»[70].