Dead dogs (СИ)

Таким мразям не место в этом мире. Некоторые из них видели, что охотники сделали с их командиром, и согласны были пустить кровь любому, гордо назвавшемуся истребителем нечисти. Остальные просто знали этот тон Рамлоу. Уверенный в своей правоте, он не приказывал, но они уже начали уточнять, что со снаряжением и транспортом. Он оставлял в городе лишь двоих – у одного намечалась свадьба, у второго – последствия: через неделю подходил его срок стать отцом, а отец должен был быть рядом со своим ребёнком, а не насаждать справедливость. Это не обсуждалось. И без него было кому.

Накануне позвонила Клэр, сообщившая, что все документы готовы, и пытавшаяся уточнить, куда сваливает её любовник. С утра Брок всё же заехал в контору и долго успокаивал плачущую девушку, будучи не в праве сообщить ей подробности. Она замирала в его руках точно так же, как Дженни в руках Джека, смотрела с такой же надеждой, и Брок успел подумать о том, что они могут стать неплохой парой, если Джек решится.

Думать об этом было рано. За девушкой могли прийти в любой момент – они не обманывались, и нужно было действовать как можно быстрее.

***

Что может быть хуже в ночном лесу, где пытаешься укрыться, чем белая футболка и очень светлые домашние штаны. Они мягкие и бежать в них легко, но вот цвет…

Впрочем, было и кое-что похуже – уже близкий лай и звуки преследования, неумолимо приближающиеся: крики людей, топот ног, хруст веток. И собственное срывающееся дыхание, и слабый плач младенца в руках.

Лунное затмение. Охотники и их добровольные помощники знали, когда выбрать время. Знали и к кому прийти, хотя Виктор делал всё, чтобы не привлекать внимания. Он жил в простом маленьком доме – как и большинство в городе. Был простым учителем математики в начальных классах, и его любили дети, всегда шумной толпой встречая в коридоре школы. Когда всё успело так измениться? Сначала смерть жены прямо на больничной койке – прошло лишь несколько дней после выписки её из родильного отделения, и сухое сочувствие врача: тяжёлые роды, повезло, что ребёнок здоров. У него не было выбора – только держаться ради маленького сына, не успевшего даже толком привыкнуть к материнскому молоку.

Выстрелы на улице среди ночи заставили его скатиться с кровати, и, когда ударом выбило входную дверь, он уже тихо закрывал окно на маленькой кухоньке, стоя на влажной от росы траве в одних лёгких кедах, прижимая к себе не проснувшегося ещё ребенка. Звериная интуиция не подвела, и Крид бросился в лес, не думая о том, как выжить без денег и документов. Будучи бетой, он успешно незаметно жил в обществе людей почти сорок лет. Он был не готов к тому, что однажды придут и за ним. За его ребёнком.

Он расслабился. Но было поздно сожалеть – маленькое тельце сучило ручками и ножками и вопило – младенцу не докажешь, что нужно молчать. Виктор держался из последних сил, но на глаза от бессильного отчаяния наворачивались слёзы.

Когда он, запнувшись, упал, то успел лишь переместит руку, чтобы не навредить ребёнку, в тщетных попытках сворачиваясь на земле, закрывая его своим телом. Он даже глаза закрыл, хотя страха не было. Когда понимаешь и знаешь, что будет – уже не страшно.

И всё равно он вздрагивал каждый раз, слыша тихие хлопки – будто чересчур крупные дождевые капли шлёпались на палые листья. Его затрясло, когда опасно приблизились собаки и буквально подорвало с земли, когда прямо над ним раздался грозный рёв альфы. Этот звук он бы не перепутал ни с чем, хотя был оборотнем с рождения, а не по воле альфы. Он тихо заскулил, сжимая в объятиях ребенка, прося пощады чисто инстинктивно, и не рискуя открыть глаза.

Собаки, визжа от страх, сбежали, а рядом прошуршали шаги и остановились очень близко. Мгновенно покрывшейся мурашками кожи плеча коснулась горячая ладонь, и это тепло растеклось по телу. Виктор рискнул приоткрыть один глаз и глянуть вверх. Не зная альф, он никогда не испытывал к ним особых чувств, но, глядя в постепенно потухающие красные глаза, он почему-то сам себе показался слабым и жалким. Он валялся в грязи и трясся, а огромный альфа смотрел на него с ожиданием, всё ещё не убирая руки. Внутри стало тепло, но уверенности не прибавилось, и он продолжал лежать, не смея шевельнуться или вздохнуть поглубже. Только когда над сидящим на корточках альфой появилась фигура человека, Виктор дёрнулся. От винтовки в руках солдата разило пороховой гарью, смертью.

Но человек, замерев рядом с оборотнем, опустил ствол оружия, позволив ему повиснуть на ремнях и, оглядевшись по сторонам, тронул плечо альфы.

— Нам пора.

Тот кивнул, обернувшись. Вновь посмотрев на бету, поднялся, сделал шаг назад и спросил

— Ты можешь идти?