Дебаты о мирах. Спорные нарративы глобальной современности и мирового порядка

Было много людей, от Буэнос-Айреса до Бомбея, которые приняли интеграцию как путь к цивилизации. Некоторые видели в ней билет к прогрессу и использовали многие научные модели расовых различий для объяснения своих попыток идти в ногу со временем. Когда Кан Ювэй посетил Гонконг в 1879 году, он был поражен упорядоченной суетой британского форпоста. Возможно, интервенты придумали, как превратить Китай в район современного капитализма и вдохнуть новую жизнь в приходящую в упадок империю? Встревоженный растущей пропастью между современным Западом и древним царством, этот конфуцианский реформатор стал важной фигурой в воспитании поколения, которое сделает развитие центральным элементом своего крестового похода на периферию. Среди его самых важных учеников был Лян Цичао. Лян знал, что такое тень Запада. Выходец из провинции Гуандун, где коммерческое, финансовое и мис- сионерское проникновение в Китай было наиболее интенсивным, он погрузился в западные тексты, а затем в 1895 году отправился в Пекин, чтобы сдать экзамены. В тот год шок от поражения Японии в первой китайско-японской войне (1894-1895) вызвал немедленное осознание того, что мир решительно изменился по сравнению с комфортом синоцентризма. "Поражение в 1895 году, потеря Тайваня и двести миллионов таэлей репараций пробудили нашу нацию от четырехтысячелетнего сна", - провозгласил он. Сравнив Китай с Османской империей, он придумал эпитет "dongfang bingfu" - "больной человек Азии". В Шанхае он основал газету под названием Xiwu Bao-"Китайский прогресс"- для восхваления достоинств индустриализации и образования и распространения евангелия социал-дарвинизма для продвижения "науки групповой силы", чтобы преодолеть отсталость. Шквал войн и завоеваний в конце 1890-х годов обострил расслоение между победителями и проигравшими. Стало казаться, что нарратив прогресса уходит из поля зрения, оставаясь недоступным для тех, кто стремился модернизироваться путем подражания или заимствования. Сам Лян начал чувствовать, что мир расчленяется сильными мира сего за счет бессильных. После Боксерского восстания и очередного раунда унизительных договоров Лян написал горькую диатрибу "О новых правилах уничтожения стран", в которой описал судьбу Польши, Индии и Египта, оказавшихся в руках капиталистов. "Тем, кто утверждает, - говорил Лян, - что открытие горных, железнодорожных и концессионных прав для иностранцев не наносит ущерба сов-естному суверенитету, я советую прочитать историю бурской войны". В 1902 году он опубликовал контрфактический утопический роман, действие которого происходит в 2062 году, "Будущее нового Китая", действие которого начинается во время пятидесятой годовщины поздней реформы Цин в Шанхае и празднования Всемирной выставки. За год до этого Дадабхай Наороджи, ранний индийский националист и редактор газет, ставший первым индийским членом британского парламента (представляя лондонский избирательный округ Финсбери от Либеральной партии в 1890-х годах), опубликовал книгу "Нищета и небританское правление в Индии". Эта работа стала сенсацией; она поставила под сомнение предположение о том, что Британия находится в Индии, чтобы установить порядок и создать богатство для колонии. Выступая за теорию "утечки" индийских финансов, Наороджи перечислил множество способов, с помощью которых финансовые и коммерческие правила высасывали богатство из колонии.

Поэтому к Первой мировой войне возникло отчетливое ощущение, что интеграция частей света привела к увеличению неравенства в мире. Зрелище интервенций и репрессий в Азии, Африке и Латинской Америке наложило отпечаток на историю о том, что "отсталые" общества могут идти в ногу с первопроходцами, даже догнать их, адаптировав их сценарии.