Дебюсси

Надо сказать, что это произведение было посвящено композитору Полю Абрахаму Дюка (1865–1935). Музыканты познакомились в 1885 году во время короткого пребывания Дебюсси в Париже. В 1887–1893 годах они постоянно встречались, чаще всего у родителей Поля Дюка. Более обеспеченные в финансовом плане, чем родители Дебюсси, они жили в просторной квартире на улице Пети-Отель по соседству с Северным вокзалом. Большую часть гостиной занимало фортепиано. Дюка входил в число новых друзей Дебюсси, среди которых были, в частности, писатели. «По приезде из Рима он понял: для того, чтобы тоньше чувствовать, надо как можно больше загружать голову. Вот почему он начал водить дружбу с интеллектуалами-писателями, что весьма расширяло его кругозор. Кроме того, у него было горячее желание обострить чувственное восприятие окружавшей его действительности и лучше понимать ее», — вспоминал Морис Эммануэль. Дружба с писателями и знакомство с литературными новинками увеличили интеллектуальный потенциал Дебюсси. Большой вклад в дальнейшее расширение кругозора композитора внесла и Всемирная выставка 1889 года. Это событие позволило музыканту познакомиться с искусством и музыкой Ближнего Востока. Ему понравились художественные изделия, эстампы и произведения восточного искусства. Большое впечатление произвели на него театр аннамитов[50], представленный труппой из Сайгона, и традиционный индонезийский оркестр Гамелан[51], исполнявший музыку исключительно на ударных инструментах.

«Мы провели немало часов в театре аннамитов, шокировавшем немногочисленных зрителей тем, что был полной противоположностью театру Байройта[52]. Это время не было потерянным для Дебюсси. Он без конца слушал яванскую музыку, наслаждаясь многообразием ритмов ударных инструментов оркестра Гамелан, неистощимого в комбинациях высоких или низких тембров, аккомпанирующих артистов, исполняющих изумительные национальные танцы», — вспоминал Робер Годе[53].

Эта музыка, априорно менее цивилизованная, не подчиняющаяся каким-либо правилам и условностям, от которых мечтал освободиться Дебюсси, произвела на молодого композитора неизгладимое впечатление. И даже 23 года спустя он все еще будет продолжать восхищаться этой музыкой, что доказывает, какое огромное влияние она оказала на него.

«Существовали раньше и даже существуют до сих пор, несмотря на тот хаос, который приносит цивилизация, замечательные малые народы, которые обучаются музыке так же просто и легко, как ребенок начинает дышать, появившись на свет. Морской прибой, шум ветра, шепот листвы и множество других звуков, к которым они внимательно прислушиваются, — это и есть их консерватория. Эти музыканты никогда не заглядывают в нотные тетради. Их традиции живут в старинных песнях и народных танцах, в которые каждое новое поколение на протяжении веков вносит свой творческий вклад. Между тем яванская музыка соблюдает один контрапункт, рядом с которым сочинения Палестрины кажутся детской игрой. Когда слушаешь эту музыку без предвзятого мнения, вскоре попадаешь под чары этих “ударных” инструментов. И тогда приходится признать, что наша европейская музыка — это дикие звуки, доносящиеся из ярмарочного циркового балагана», — писал Дебюсси.

Восторженный поклонник этих музыкальных направлений, Дебюсси сумел использовать их в своем творчестве. Восточные темы, представленные простыми и повторяющимися мелодиями, звучат во многих произведениях композитора, в том числе в сюите под названием «Для фортепиано», в фортепианных циклах «Пагоды» и «Эстампы», написанных в 1903 году. В рамках Всемирной выставки Николай Андреевич Римский-Корсаков и Александр Константинович Глазунов дирижировали на концертах, в программу которых входили произведения композиторов «Могучей кучки». Дебюсси присутствовал на этих концертах и еще ближе познакомился с русской музыкой. Все, что молодой композитор услышал и увидел на Всемирной выставке, произвело на него гораздо большее впечатление, чем две поездки в Байройт, которые он осуществил в 1888 и 1889 годах за счет любителя музыки Этьена Дюпена, который их оплатил.

В Байройте Дебюсси встречает своих знакомых музыкантов, Поля Дюка и Эрнеста Шоссона, а также художника Жака Эмиля Бланша, который должен нарисовать его портрет, и Маргариту Уилсон-Пелуз. Здесь же он подружился с Робером Годе. В Германии Дебюсси был на представлении опер «Парсифаль», «Нюрнбергские мейстерзингеры», «Тристан и Изольда». Кроме того, в 1893 году в Париже он слушал «Лоэнгрина», «Золото Рейна» и «Валькирию». Однако Дебюсси теперь уже не столь пылкий почитатель композиторского таланта Вагнера, каким он считал себя раньше. К великому немецкому музыканту Дебюсси испытывает двойственное чувство, о чем не замедлит поведать в своих письмах. С течением времени он публично выскажется по поводу авторитарности автора «Парсифаля». Вот какими впечатлениями делится Дебюсси во время своего второго путешествия в Байройт со своим бывшим консерваторским преподавателем и убежденным поклонником Вагнера Эрнестом Гиро: