Дебют магии

— Она сказала про день. И не в твоем случае. День — где угодно, особенно если за это заплатили. Но ночь — только в борделе!

Незнакомка наконец отпустила руку своей коллеги.

— Эээээ… — Инфион все еще стоял в проеме, — Мне сказать тебе «пока»?

— Лучше «до свидания», — съязвила Лолли и вышла в коридор. Волшебник последовал за ней. Он взглядом проводил двух девушек до входной двери, после чего собрался было вновь вернуться в царство снов.

— ИНФИОН! — заорала госпожа Фить’иль с нижнего этажа. — Почему непонятного вида гости так шумят в такой час?! Почему они вообще здесь?!

— Эээээ… — волшебник в синем оперся о стену. — Я, честно говоря, сам не ожидал такого…

Из-за двери, что вела в соседнюю комнату, выглянула мужская голова. Сосед Инифона наконец-то осмелился узнать, в чем была причина такой суматохи.

— Ну все, сосед, — прошептал Носс Совайц, приставив ладонь ко рту, — кранты тебе.

Голова скрылась в свой импровизационный панцирь.

— Спи пока! — крикнула снизу хозяйка дома. — А с утра я с тобой поговорю!

Лолли, проведя несколько минут в дегтевой ночи Златногорска, к своему удивлению была рада плюхнуться на кровать в борделе. Хоть ночь и не была особо холодной, она была какой-то неприятной. Хотя, возможно, во всем было виновато раннее пробуждение.

Девушка закрыла глаза, и разные мысли лавиной рухнули в ее голову. Они сливались в цветные, абстрактные и жидкие картинки, а потом растворялись, унося Лолли в ночное путешествие. Последняя мысль, которая посетила голову до того, как девушка окончательно уснула, звучала так:

— Боже, это ночь никогда не закончится….

Чаепитие с зайчиками, сумасшедшей бабкой и другими зверьками на полянке с синей травой прервал громкий стук в дверь.

Подруга Ромио открыла глаза и поняла, что утро еще не заступило на дежурство.

В дверь постучали вновь. На этот раз более настойчиво.

А потом она с грохотом открылась, и в комнату вошел Денвер. Лолли тут же взвизгнула, вскочила с кровати и прикрылась одеялом.

Главный редактор ухмыльнулся.

— Ты одета, — он снял шляпу.

Рыжая девушка опустила глаза вниз и обрадовалась тому, что забыла раздеться перед сном.

— Да и к тому же, кому-то твоей профессии нечего стыдиться и не гоже прикрываться.

— Ты что, за этим…

Лолли отступила назад у уперлась в кровать.

— А может, и за этим, — Денвер рванул к девушке и схватил ее за руку, не давая дергаться. Работница Борделя затряслась от страха, но виду старалась не подавать.

— Даже не думай, — оскалилась она.

— Это почему же, а? Ты, вроде как, на работе… — главный редактор сжал руку еще сильнее.

— Какая же ты мерзость…

Денвер резко отпустил ее руку, и девушка чуть не свалилась на кровать. А потом, порхая подолами фрака, подошел к окну, приоткрыл его и закурил папиросу.

— Мерзость, — повторил он, смотря на ночной город. — Вот уж действительно, мерзость.

Он сделал паузу.

— Это моя работа, дорогуша, — продолжил он, намекая на их дневной разговор. — И я свою работу, в отличие от тебя, делаю, и делаю хорошо.

— Не работа — а мерзость… — Лолли потирала покрасневшую руку.

— Это ты про свою, или мою? — главный редактор ухмыльнулся ночному Златногорску и затянулся.

Они замолчали. Денвер потушил бычок о подоконник и, прикрыв окно, вновь подошел к Лолли, встав практически лоб в лоб с ней.

— Больше даже не думай начинать пререкания, понятно? Все и всё должны выполнять свою работу, все и всё.

Рыжеволосая девушка закашлялась, когда Денвер отошел от нее, надел шляпу и удалился. А потом она вновь легла спать.

Спустившись вниз, главный редактор «Сплетника Златногорска» положил на один из столиков несколько золотых философов и удалился.

Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул, а потом поднял взгляд вверх. Вдалеке плавал, подобно призраку, белый силуэт дворца мэра, надменно возвышающийся где-то в стороне от самого города.

— Все и всё должно работать, — пронеслось у него в голове, — а он этого и не собирается делать. Даже не знаю, во что все это выльется…

Денвер, подстёгиваемый мыслью о грядущей сенсации, скрылся в ночи. А если сенсации не будет, то он сам ее сделает.

До открытия Дворца Удовольствий оставался один день.

Глава 4 Суета сует

Морской туман клубился над портом, накладывался слоями, покрывая картину города сахарной ватой. Фонари постепенно начинали теряться в слоеном тумане, и их свет становился все более и более тусклым. А потом они стали гаснуть, один за другим. Туман, обрадовавшись, начал продвигаться все глубже и глубже в город, но солнечные лучи тут же пришли на смену своим ночным коллегам. Они превращали слой этой ваты в решето. Если бы фонари были солдатами, то они бы отдали честь солнцу перед тем, как погаснуть.

На Восковой Улице, что в Квартале Жандармов, последний горящий фонарь заморгал фиолетовым светом и погас.

Звук дверного колокольчика, как и свет фонаря, окончательно угас, и Белладонна Цевт посмотрела на горстку золотых философов, лежащих на прилавке.