Дебютная постановка. Том 2

– Я говорю: сейчас модно ругать тогдашний КГБ, и есть за что, само собой, но и у них бывали проявления человечности. Вот, к примеру, как раз тогда, в начале восьмидесятого года, решался вопрос о высылке Сахарова, так именно Андропов настоял на том, чтобы отправить его не в Сибирь, а в Горький, где климат такой же, как в Москве, все-таки речь шла о немолодом и нездоровом человеке. Хотя на том, что Сахарова необходимо удалить из столицы, говорил тот же Андропов. Это я к тому, что многие вещи кажутся очевидными издалека, а когда присмотришься поближе – все не совсем так оказывается. В каждом человеке столько всего намешано… Но война Андропова и нашего министра Щелокова шла, конечно, не на жизнь, а на смерть. Андропов хотел, чтобы КГБ надзирал за МВД в плане совершения преступлений нашими сотрудниками, а Щелоков отвечал, что в МВД достаточно квалифицированных оперативников, которые прекрасно сами могут выявлять преступников в своей среде.

– А как же служба собственной безопасности?

– Так это все уже потом сделали, а в восьмидесятом никакого УСБ и в помине не было. Вот потому война и шла. Не любили мы с Комитетом друг друга, ох не любили, – Губанов коротко хихикнул и слизнул с краешка губ выступившую слюну. – Но простой народ, само собой, ничего этого не знал. В самом конце восьмидесятого года, в декабре, произошло знаменитое убийство на «Ждановской», так его засекретили до такой степени, что вообще люди ничего не знали, пока перестройка не началась. Десять лет молчали! А все почему? Потому что убитый – пьяный майор КГБ, а убийцы – пьяные сотрудники линейного отдела милиции. Увидели легкую добычу, затащили в служебное помещение, обобрали, избили, тут же начали распивать коньяк, отнятый у комитетчика, пока тот избитый валялся рядом. Потом сообразили, что сделали что-то не то, испугались, позвонили своему начальнику. Сотрудникам МВД было в то время категорически запрещено задерживать сотрудников КГБ. Ни при каких обстоятельствах нельзя было. А эти придурки вон чего натворили, комитетчик-то им сто раз успел сказать, кто он такой. И удостоверение у него в кармане было. Начальник примчался, начал соображать, как замести следы. Погрузили бедолагу в машину, вывезли за город, добили железной арматурой и бросили на Егорьевском шоссе. Какой-то случайный прохожий его нашел, вызвал скорую и милицию, потерпевший был еще жив, но через несколько дней умер в больнице.

Да, эту историю Петр знал, о ней было много публикаций, даже книги написаны и фильмы сняты. В который уже раз за последние месяцы он подумал о том, до какой степени изменилась жизнь всего за несколько десятилетий. Сейчас ничего не скроешь, что бы и где бы ни случилось – обязательно найдется кто-то, кто снимет на телефон и выложит в Сеть или напишет пост о том, что знает, видел или слышал. Утаить такой скандал в нынешнее время просто немыслимо. Да, можно наврать что угодно, объясняя произошедшее, и даже найдется немало тех, кто поверит в эти объяснения, но скрыть сам факт уже нереально. А всего каких-нибудь сорок лет назад можно было держать в неведении целую огромную страну.

– Ну, тут уж КГБ вовсю разошелся, – продолжал Губанов. – Если до того момента Щелокову как-то удавалось сдерживать напор Андропова и не пускать комитетчиков в свою вотчину, то теперь началось широкомасштабное расследование против сотрудников МВД, особенно тех, кто повыше чином. Генпрокуратура их поддержала. Много всего выявили, что греха таить, массовые злоупотребления, превышение полномочий, даже чистая уголовщина – грабежи, разбои, убийства. Куча увольнений после этого, само собой. Ну и у нас, в кадровой службе, переполох и сплошные взыскания, мол, не обеспечиваем должный уровень отбора кадров, не проводим полноценных проверок, не контролируем низовые подразделения, которые набирают в свои ряды всех кого ни попадя. Лично для меня то время было ужасным, скажу честно. Мне казалось, что я несу ответственность за все это безобразие. А ведь только в начале восьмидесятого года сам Щелоков жал мне руку и благодарил за проделанную работу, за мой многолетний труд. И я искренне гордился тем, что сумел вместе с товарищами по работе пробить идеи повышения образовательного уровня наших сотрудников, разрабатывал планы открытия Высших школ, утверждал штатные расписания учебных заведений. Смотрел на своего сына и говорил себе: вот он, тот сотрудник уголовного розыска, о котором я мечтал, когда начинал все это. Думающий, самостоятельно мыслящий, эрудированный, открытый новым знаниям, отлично подготовленный. И не один мой Юрка таков, их много и с каждым годом становится все больше. У меня все получилось, и я был счастлив. Да только недолго мое счастье продлилось, всего-то год с небольшим, пока убийство на «Ждановской» не раскрыли. А потом началось такое, что рассказывать тошно…