Дебютная постановка. Том 2

Пока он ехал в метро – заново пересмотрел последние записи и подготовленные для сегодняшнего дня вопросы. И опять навалилась тоскливая пыльная скука. История с убийством следователя Садкова с каждой минутой блекла и теряла привлекательность, казалась неинтересной и ненужной. Зато подробности функционирования тогдашней милиции будоражили воображение и порождали странное, совершенно неожиданное для Петра желание написать настоящий большой роман, эдакую семейную сагу про несколько поколений тех, кто посвятил свою жизнь борьбе с преступностью. Начать, например, с Октябрьской революции, показать все сложности и перипетии, трагические ошибки, сломанные судьбы, карьерные взлеты и падения, надежды и разочарования. Все это выглядело куда заманчивее, чем документальное описание гибели сотрудников «на боевом посту». Может, бросить эту затею? Конечно, жаль проделанной работы, потраченного времени, вложенных усилий…

За пару кварталов до дома Губанова Петр вдруг увидел Светлану. Женщина вышла из арки, неся в руках тяжелые на вид пакеты. Неужели она живет так близко от своего дядюшки? А у Петра отчего-то сложилось впечатление, что это не так…

Он прибавил шагу, догнал ее, забрал пакеты, которые и в самом деле весили немало.

– Ездила на рынок, накупила всего, – объяснила Светлана. – Машину приходится ставить в том дворе, это единственное доступное место во всей округе, возле дома никак не получается, вы сами видите, там одни платные парковки, а близлежащие дворы – со шлагбаумами, чтобы чужие не заезжали.

Петр решил задать наконец вопрос, который мучил его с самого начала, но спросить он почему-то стеснялся.

– Вы каждый день приезжаете к Николаю Андреевичу?

– Конечно. А что?

– Но почему? Он вполне сохранный, по крайней мере, с виду, самостоятельный, на ногах. Может сам себя обслуживать. Вам же, наверное, трудно вот так…

Светлана чуть замедлила шаг.

– Дядя Коля для меня как отец. Родного отца я не помню, родители развелись, когда я была совсем маленькой, только-только в садик пошла в три года. А дядя Коля всегда был рядом. Теперь он старый, и я за него боюсь. У него очень плохо со здоровьем, пусть его показное благополучие вас не обманывает. Каждый день, когда открываю дверь в его квартиру, с ужасом представляю, что вот я сейчас войду – а он… ну, вы понимаете.

Было видно, насколько невыносимо для нее произнести страшные слова.

– Но Николай Андреевич еще весьма бодр, – возразил Петр. – И выглядит прекрасно.

– Вы ошибаетесь, – Светлана заговорила тише и медленнее. – Это он для вас изображает бодрость, силу духа и ясный ум. Ему очень хочется, чтобы вы приходили, разговаривали с ним, задавали свои вопросы и слушали. Знаете, это очень страшно: понимать, что ты прожил долгую честную жизнь, которая никому не интересна, не важна. И все, что для тебя имело значение, было ценно и дорого, сегодня никому не нужно. Дядя Коля умный человек, он мог бы рассказывать все это мне, но он знает, что у меня другая профессия и я буду слушать его исключительно из вежливости. А вы пришли к нему сами, сами задаете вопросы, вам его рассказы нужны для работы. И он цепляется за вас как за лучшее лекарство. Я же слышу и то, о чем вы спрашиваете, и то, что он говорит. Девяносто процентов этой информации вам не нужны, он это прекрасно понимает, но не может отказать себе в удовольствии еще раз прожить свою профессиональную жизнь, пусть даже только на словах, и ощутить собственную нужность. Он не хочет показать слабость и дряхлость, чтобы не спугнуть вас, Петя.

– А на самом деле?..

Светлана вздохнула:

– На самом деле он уже уходит. Вглубь себя. Подальше от этой жизни, с которой он прощается. Ему осталось недолго.

– Как вы это видите? По каким признакам?

– Равнодушие ко многому, что раньше вызывало бурные эмоции. Отстраненность. Отрешенность. Я же помню, каким дядя Коля был взрывным, когда я была маленькой! – Она слабо улыбнулась. – Как гневался, повышал голос, как яростно спорил с сыном, с дядей Мишей, с моей мамой. Теперь он тихий и безразличный. Он тускнеет день ото дня. И я понимаю, к чему все идет.

Сердце у Петра сжалось. Все это так печально… И пусть Николай Андреевич Губанов не боролся с преступностью в буквальном смысле слова, не ловил бандитов, не сидел в засадах, не придумывал хитрые оперативные комбинации, пусть он служил по линии кадров, но у него были принципы, были идеи, цели, и он шел к ним, добивался, вкладывал душу в свою работу.

* * *

В разгар беседы пришло сообщение от Карины: «У нас будут гости в 7 вечера». Значит, у Каменской есть какие-то новости. И она почему-то решила прийти к ним сама. Что это означает?

Тревожные мысли отвлекли Петра, и он прослушал, что говорил в это время старик Губанов. Пришлось извиниться и переспросить. Николай Андреевич досадливо поморщился и укоризненно покачал головой: