Decadence (СИ)

Гермиона будто в замедленной съёмке маггловского фильма наблюдала за пожирателем. Кожа шеи и ключиц покрылась кровью, которая стала пропитывать воротник его рубашки, окрашивая в багровый цвет. Антонин поднял согнутые в локтях руки:

— Ты победила, девочка, — слова давались ему с большим трудом, — а теперь, думаю, тебе пора.

Не может этого быть! Долохов бы так просто не сдался. Кто угодно, но точно не он.

Гермиона подошла к решётке и достала палочку, попутно одёргивая юбку и кутаясь в мантию. Что-то внутри ведьмы оборвалось, и она почувствовала себя полным ничтожеством. Но чего она ожидала? Триумфа победы над миражём мучителя или свободы? Нет, ничего этого не было. Пустота смешавшаяся с грязью.

Долохов опёрся трясущейся рукой о стену, пытаясь до последнего стоять на ногах, но стремительно покидающие его тело силы не дали ему сделать этого. Ладонь скользнула по шершавой стене, кожа содралась в кровь, и Антонин повалился на пол. Звуков тяжёлого дыхания пожирателя и ударяющихся капель об пол хватило чтобы оглушить Грейнджер. Она посмотрела на него, наконец, простонавшего от боли, и вместе с пожирателем в ней что-то так же прямо здесь и сейчас умирало. Что-то, чему, казалось бы, самая умная ведьма столетия, не могла дать должного объяснения.

— Победила, — повторила она его слова, накинула на голову капюшон и вышла из камеры.

***

— Я была с ним сегодня, — Гермиона хоть и остро ощущала вину перед Малфоем, но смотрела ему прямо в глаза.

— Нет, я не хочу слышать об этом!

Не было необходимости называть его имя, Ведь Малфой понял, о ком речь. Пожиратель стал неотъемлемой частью их романа.

Он раздражённо откинул в сторону свою мантию. Его напряжение было ощутимо настолько, что выстави руку — и ты сможешь потрогать его: холодное липкое раздражение, щедро приправленное ядовитой злобой.

— Послушай меня, Малфой, я была с ним и мы не просто разговаривали. Я должна сказать тебе это, понимаешь, я чувствую, что должна сделать это! — она говорила громко, даже громче, чем следовало. Внутри бушевали чувства, выедающие Грейнджер изнутри. — Ты можешь ударить меня, послать ко всем демонам в аду на вечные муки, но не смей молчать, я хочу услышать…

— Услышать ЧТО? — Драко перебил её. В его голове никак не укладывалась эта мысль — Грейнджер переспала с Долоховым. Что теперь от неё ожидать? Она отдалась заклятому врагу, тому, кого презирала и ненавидела. Убийце одного из её самых близких людей. Бедная Уизли наверняка не раз перевернулась в гробу. — Что в твоей сумасшедшей башке?! Это уму непостижимо! Ты сошла с ума!

Драко кричал, хватая всё, что попадалось под руку, и тут же отправлял это в стену. Хрустальная чернильница разлетелась вдребезги, пачкая чернилами обои и дорогой персидский ковёр. Гермиона вздрогнула, но продолжила свою исповедь.

— Я хотела почувствовать, каково это, — она тщетно пыталась подобрать правильные слова, которые ускользали от неё с каждым глотком воздуха. Да и могли ли быть любые слова о содеянном правильными? — Может, ты и прав, я просто свихнулась, но в этом есть и твоя вина! Ты был первым и наверняка знал, к чему это приведёт! Ты научил меня всему: как обольщать, как целовать и как отдаваться мужчине! Малфой, ты разрушил меня!

Драко остановился и развернулся к Гермионе, его раскрасневшееся лицо исказила гримаса злобы. Малфой слушал её, закипая от той ереси, что она тараторила. Бессовестная девка обвиняла его! Мало того, что она смешала его достоинство с грязью, растоптала и плюнула в душу, так Грейнджер посмела использовать его любимое оружие — нападение.

— Значит, это я во всём виноват! А не ты ли тогда пришла ко мне вся в слезах? «Драко, помоги, спаси меня, он такой козёл», — передразнил он её, припоминая о первой связи. — Никто не запрещал тебе прыгать в койку к любимому Уизелу и жить с ним долго и счастливо! Твоё нутро с самого начала нуждалось в чём-то большем, и, как оказалось, наших игр тебе было недостаточно!

Драко устало сел на пол и схватился руками за голову. Ему не хотелось смотреть на Грейнджер, особенно сейчас, когда он слышал её тихие всхлипы.

Плачь, Грейнджер, выплакай всё это дерьмо!

— Ты не понимаешь…

— Да, я не понимаю, как мог поддаться на твои провокации и как мог просрать всё, что имел! Невеста, приличная должность, Мерлин, я родную мать предал ради тебя! И что я получил взамен? Правильно — ничего!

Гермиона сильнее сжала пальцами подол мантии. Сердце с бешеной скоростью разгоняло кровь по организму, а вместе с ним и чувства вины и паники. Когда она шла по коридору Азкабана, когда отдавалась Долохову, даже когда убивала его, ей не было настолько страшно. Драко сжал челюсть почти до хруста, и Гермиона поняла, чем для неё это грозит, ведь такой Малфой бывает исключительно на допросах преступников, которых он ненавидит и презирает.