Бабушка часто писала мне в Москву: конверты с неровным почерком воспринимались как что-то само собой разумеющееся, советы казались наивными – она уже была старенькая,
От печки – тепло. Просыпаюсь: ставни еще не раскрыты. За кроватью в коробке дремлет Белка, а где-то за дверью скулит Чебурашка. Запах варенья с кухни. «Бабушк!»
– А-у! – поет, а не отвечает она, отворяя дверь. – Вставай, день-то какой хороший!
Еще минут десять наблюдаю из кровати за ее движениями, потом вылезаю из-под одеяла, а в окно уже – солнце; дед ставни открывает: «Жулик-мошенник, подъем!». Бегу в сад: там много ягод, цветов и воздуха. Слышу, как снова поет бабушка, как стучит молотком дед. Я, конечно же, совершенно не понимаю, насколько счастлива. Знаю только, что руки у бабушки – золотые: как сейчас – вижу их… Вот они уже уводят меня куда-то.
Вот они, совсем близко!