Дефицит Высоты. Человек между разрушением и созиданием

Весь наличный видео- и печатный исторический контент сегодня делится на пять историй: подлинная, патриотически-мифологичная, большевистская, либеральная, откровенно вражеская. Самая сложная ситуация с подлинной. В стране очень влиятельны силы, которым подлинная история категорически не нужна. Но в первую очередь власть должна руководствоваться подлинной историей, и её необходимо возвращать, если мы хотим остаться быть. В школах она должна преподаваться с внушительной долей патриотически-мифологичной. Но, конечно, не в форме, подобной той, когда в начале всего сущего были укры. Хороший вариант патриотической истории есть в изложении А. Проханова. Остальные три истории нам не нужны.

Нам надо ответить так же на следующий важный вопрос: идеи и ценности какого исторического периода должны быть положены в основу исторического сознания и стать отправной точкой развития? На какую часть подлинной истории нам, живущим различными частями нашего народа в трёх различных периодах нашей реальной истории, следует опереться: на имперски-монархическую, советскую или новокапиталистическую? Что после столетия смуты представляет собой россиянин? Самый остроумный и точный ответ на этот вопрос дал Ю. Семёнов в романе «Семнадцать мгновений весны». Немецкий генерал в беседе со Штирлицем называет своего противника «пархатые большевистские казаки». Ему ненавистны как каждая часть этого трёхглавого чуда, и ещё более оно в целом. Но ведь эти части несоединимы, возразите вы. Оказывается, соединимы, и не только в воображении недалёкого немецкого генерала, но и в реальном россиянине, который на протяжении советской истории образовал этот диковинный гибрид. В том усреднённом россиянине, которого мы имеем на сегодня, соединились три несовместимые тенденции. Несоединимые не потому, что казаки (то есть русские) — шовинисты, ненавидящие евреев, совсем наоборот; не потому, что большевики — строители светлого будущего для казаков, совсем наоборот; и не потому, что евреи — пришельцы, которые не чувствуют себя хозяевами на русской земле, совсем наоборот. В этом фантасмагорическом термине, казалось бы, каким-то противоестественным образом соединено укоренённое и не имеющее корней, своё и чужое, мирное и агрессивное. Да, противоестественно, но ведь оно действительно соединилось!

Теперь это трёхглавое недоразумение надо превратить в Созидателя с честными намерениями, ясными мыслями и крупными делами. Вот тут-то и встаёт во весь рост вопрос о том, какую часть нашей истории нам выбрать в качестве опоры. Большевистская, основанная на эксплуатации высоких идей для захвата власти и эксплуатации своего народа ради бесконечного увеличения масштабов этой власти, в качестве опоры не годится. Новокапиталистическая, начавшаяся с национального предательства и с грехом пополам трансформировавшаяся в шатание, тоже не годится. Ответ очевиден — на первую, тогда были сформированы самые значимые для выживания и развития устои русского народа и обеспечены наилучшие условия экономического, общественного и культурного развития. Доказательства этого рассеяны во множестве в окружающей нас жизни. Они в экономической, демографической, социальной статистике, которую надо просто объективно представить и правильно осмыслить.

Сегодня Россия по всем показателям проигрывает Российской империи. Тогда было 56 заключённых на 100 000 населения, сегодня на порядок больше, на порядок или около того, больше полицейский и бюрократический аппараты. Никогда рабочий так не жил, как при царе, и, видимо, никогда уже не будет жить. Но ещё глубже падение работников умственного труда. Объективное сравнение с нашим настоящим приводит нас к неожиданному выводу: это был Золотой век. Оказывается, нас освободили не от оков рабства, а от процветания!

В России начала прошлого века в явном виде существовала иерархия, в которой, несмотря на все исторические извивы, наверху — наряду со всякими — было немало лучших. Там были представители дворянства, хорошо образованных слоёв общества, купечества, буржуазии, крепкого крестьянства. Было кому подражать, понятно, к чему стремиться. И эта нарождающаяся элита совершенно наглядно существовала в виде блестящих, благородных, высокообразованных, преданных своему делу отважных капитанов, учёных, инженеров, исследователей и путешественников, экономистов, выдающихся художников и артистов. Именно они фактом своего присутствия, несмотря на всю сложность жизни и характерные для того времени контрасты, в глазах большинства служили доказательством того, что есть нечто вершинное, что понятия «честь», «достоинство» не пустой звук, коль носители их столь реально существуют.