Дефицит Высоты. Человек между разрушением и созиданием

Те народы, у которых для обозначения разных цветов применяется один термин, этих цветов не различают. Так есть племена, для которых зелёное и голубое — это один цвет. То же и с культурой: если культура — это и созидание, и разрушение, если она и благо и мерзость, то эти модальности перестают различаться теми, кто принял такую трактовку культуры. Это неразличение многого очень разного внутри одной «культуры» вышло далеко за пределы культурологии. Нейрофизиологи У. Матурана и Ф. Варела [16] с лёгким сердцем «поведенческие схемы, усвоенные в коммуникативной динамике социальной среды» полагают «культурным поведением». Если ты с малых лет в своей семье приучен жить в грязи и беспорядке, а на улице промышлять воровством, немногие такое поведение отважатся назвать культурным. Понятно, где здесь вкралась ошибка: для обозначения этих «поведенческих схем» нужен другой термин, а термин «культура» надо оставить тому, что действительно культурно.

Расширительное толкование культуры прижилось во многом благодаря благозвучности термина, наделённого ещё не выветрившимся позитивным смыслом. Для любого лестно сознавать себя культурным. Далее мода называть что ни попадя культурой закрепилась. Свою роль в этом сыграло то, что рекрутированные в культурологию в период её быстрого становления специалисты из других гуманитарных дисциплин стали понимать под культурой то, что им ближе всего по роду их прежних занятий. В результате термин «культура» стал рекордсменом неряшливости. Что это такое, толком никто не знает. У каждого культуролога своя «культура», и он сочиняет о ней всё, что ему заблагорассудится. При этом из подавляющей части определений культуры представление о её исключительности было удалена. Из этих определений следует, что культура — это нечто археологическое («материальная культура»), этнографическое (обычаи, особенности быта), этнопсихологическое (поведение разных народов), социологическое (организация совместной жизни людей), семиотическое (система знаков), информационное (накопление, сохранение и передача информации) и т. д. По сути речь идёт о различных сторонах деятельности, которые достаточно хорошо описаны, определены, в ряде случаев исследованы, и считать их ещё чем то иным, например культурами, нет никакой необходимости.

Но не тут то было. Эти культуры стали плодиться как кролики, и в конце концов мы докатились до того, что нас наградили «культурой ненависти». Некто И. Яблочков написал книгу «Русская культура заговоров», а так как русские не самые большие мастера по этой части, существует ещё немало других, существенно более серьёзных культур заговоров: английская, американская, одним из изобретений которой являются «цветные революции», и т. д. А у человека, которого сызмальства приучали к тому, что культура — это то, что культурно, голова идёт кругом от обилия этих «культур». До чего же человечество докатилось, что у него такие культуры!

Одного культуролога, рассказывавшего в своём докладе о рое этих неприятных культур автор возьми и спроси, а как он воспитывает своих детей? Ну, конечно, ответил он, не этим субкультурам я их учу, а другому, хорошему. Так почему же ты другим под видом культуры впариваешь всякую дрянь? Да потому что приходится ему крутиться: и детей надо людьми воспитать, и не оказаться в уклонистах, а то выпадешь из культурологической обоймы и лишишься заработка.

Членам секты повальной культурности следовало бы обозначить предмет своего поклонения, но для этого сначала необходимо уяснить, что же из себя представляет это возникшее новое, являющееся одновременно и обычаями дикарей, и, по старой памяти, ещё чем то большим. Их воображению она представлялась каким-то образованием, находящимся отчасти внутри, отчасти снаружи человека, и играющим непонятно какую, но, безусловно, важную роль в жизни человека. Различные исследователи это образование представляли состоящим из верований, законов, знаний (Тайлор), опыта (Осокин), духовного опыта (Акопян), средств и способов деятельности (Маркарян), ценностей и навыков (Бранский), запретов (Лосев), как информацию (Кармин), отношение (Вейнберг), механизм фиксации и передачи индивидуально найденного (Малиновский), семиотический механизм (Лотман). Несмотря на полную неясность с природой этого образования, культурологи уверены, что оно точно хорошее, даже несмотря на то, что включает всё плохое. Но как быть с этой помехой апофеозу культурности? А очень просто: надо поменьше о ней говорить, а лучше вообще не обращать на неё внимания, и тогда её как бы не будет. По представлениям большинства культурологов это образование достаточно автономно, и даже существовало до нас как вида. По словам Маркузе «культура создала человечество». В этом же духе Лихачёв полагал её фундаментом (хотя она в значительно большей степени конечный результат, чем начало или основание). Ближе к деятельностному понимание Шпенглера, который представлял культуру «организмом», Уайт по-американски «механизмом».