Читаем Дефицит Высоты. Человек между разрушением и созиданием полностью

М. Горький, давая весьма позитивную (и довольно наивную) характеристику Ульянову, называет «основную черту его характера воинствующим оптимизмом материалиста». Слишком воинствующим, сказали бы мы. У этого психологического типа вследствие его чрезмерной активности всё «слишком». Тут же Горький пишет: «Для меня исключительно велико в Ленине именно это его чувство непримиримой, неугасимой вражды к несчастьям людей…». Мы сегодня хорошо знаем, к каким страшным испытаниям для России привела эта гипертрофированная «непримиримая, неугасимая вражда», которая так восхищала Горького. И ленинский «оптимизм» тоже, который правильнее было бы назвать безответственностью. Это тоже характерная черта этого типа: их активность так настойчиво требует выхода, что о последствиях просто некогда задумываться. И, повинуясь соблазнительности лёгкого пути, эта деятельность чаще всего выливается во «вражду», ненависть. Того, кого ненавидишь легче разрушать.

Выше уже говорилось про многообразие разрушения. Наглядным свидетельством этого служит разница между Ульяновым и Керенским. Первый — сильный разрушитель, фанатик, маниакально одержимый идеей захвата власти. Диктатура (не пролетариата, конечно), тирания были для него естественными, даже единственно приемлемыми формами власти, так как позволяли сосредоточить её в одних руках. Его руках. Этических и моральных ограничений в политической борьбе, так же как в жизни в целом, для него не существовало. К своим соратникам, в том числе и к тем, кого он приблизил к себе и вознёс на высокие посты, он относился с презрением. Политическая борьба была для него поводом и прикрытием для его жажды разрушений. Во множестве телеграмм, рассылаемых во все концы России он требовал расстреливать «со всей революционной беспощадностью» как можно больше «врагов». Диагноз — гиперактивность, выражающаяся, в частности, в дёрганности. Он страдал характерными для этого типа депрессиями, если потребность в активном разрушении не находила выхода. Период после 1905, когда в России был наведён порядок и она бурно развивалась и процветала, для него были самыми тяжёлыми годами. Ульянов обладал особым даром убеждения, даже (казалось бы, недостаток) его картавость имела свойство гипнотического воздействия, а его «научность» производила большое впечатление на необразованных, ещё неоперившихся разрушителей, которых он вербовал в революцию.

Ульянов хорошо сознавал свою цель — захват власти, и неуклонно шёл к ней. Это политическое животное, наделённое сильным инстинктом власти и острым чутьём, при этом совершенно лишённое души. «Плох тот революционер, который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона». Иначе говоря, порядочный человек не может быть хорошим революционером. «Революционер» для Ульянова было высшей оценкой человека. А непорядочность даже полезна, это качество хороший помощник в разрушении.

Второй — позёр, болтун, больше всего любивший красоваться и произносить речи, своего рода поп-звезда Февральской революции. Керенский — пустомеля, лишённый, кажется, всего, кроме способности произносить зажигательные речи. Он разложил армию и государственный аппарат Российской империи даже, кажется, не совсем понимая, что он делает. Но самая принципиальная разница между Керенским и Ульяновым была и в том, что первый, работал на американцев, и, по видимому, на британцев, а Ульянов подготовил октябрьский переворот на деньги немцев.

Такие разные, они мистическим образом слились в слаженный тандем в чёрном деле разрушения России. Своей деятельностью Керенский создал идеальные условия для захвата власти большевиками. Каким стечением обстоятельств это можно объяснить? Родство душ? Оба излишне гримасничали. Что то зловещее угадывается в этих фиглярах. Земляки? Что же это за городок такой, подаривший России таких упырей? Отец Керенского был директором симбирской мужской гимназии, той самой, где учились эти чудные мальчики Ульяновы. А потом и Керенский. Керенский-старший в 1888 году дал В. Ульянову (уже после казни его брата), положительную характеристику для поступления в Казанский университет. И ведь поступил! Во всём этом угадывается какая то зловещая мистика. Может быть она была в стенах гимназии, где все они учились? Куда до этой истории всяким там Воландам и прочим мистическим героям М. Булгакова и Н. Гоголя.

Разрушителей притягивает друг к другу какая-то мощная сила. Такое притяжение было у Ульянова с Гельфандом (Парвусом) и Бронштейном (Троцким). Этих трёх весьма разных людей роднила самая заманчивая и сладкая из всех возможных страстей — страсть к разрушению. Это очень сильный наркотик.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Психология личности
Психология личности

В учебнике психология личности предстает как история развития изменяющейся личности в изменяющемся мире. С привлечением разрозненных ранее фактов из эволюционной биологии, культурной антропологии, истории, социологии, филологии и медицины обсуждаются вопросы о происхождении человека, норме и патологии личности, социальных программах поведения, роли конфликтов и взаимопомощи в развитии личности, мотивации личности и поиске человеком смысла существования.Для преподавателей и студентов психологических факультетов университетов, а также специалистов пограничных областей человекознания, желающих расширить горизонты своего сознания.3-е издание, исправленное и дополненное.

Александр Григорьевич Асмолов , Дж Капрара , Дмитрий Александрович Донцов , Людмила Викторовна Сенкевич , Тамара Ивановна Гусева

Психология и психотерапия / Учебники и пособия для среднего и специального образования / Психология / Психотерапия и консультирование / Образование и наука
Наши негласные правила. Почему мы делаем то, что делаем
Наши негласные правила. Почему мы делаем то, что делаем

Джордан Уэйс — доктор медицинских наук и практикующий психиатр. Он общается с сотнями пациентов, изучая их модели поведения и чувства. Книга «Наши негласные правила» стала результатом его уникальной и успешной работы по выявлению причин наших поступков.По мнению автора, все мы живем, руководствуясь определенным набором правил, регулирующих наше поведение. Некоторые правила вполне прозрачны и очевидны. Это наши сознательные убеждения. Другие же, наоборот, подсознательные — это и есть наши негласные правила. Именно они играют наибольшую роль в том процессе, который мы называем жизнью. Когда мы делаем что-то, что идет вразрез с нашими негласными правилами, мы испытываем стресс, чувство тревоги и эмоциональное истощение, не понимая причину.Джордан Уэйс в доступной форме объясняет, как сделать так, чтобы наши правила работали в нашу пользу, а не против нас. Благодаря этому, мы сможем разрешить многие трудные жизненные ситуации, улучшить свои отношения с окружающими и повысить самооценку.

Джордан Уэйс

Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука
История лица. Мастерская физиогномического психоанализа
История лица. Мастерская физиогномического психоанализа

Книга «История лица. Мастерская физиогномического психоанализа» – это уникальное практическое руководство для всех, кто хотел бы научиться искусству «чтения» человеческих лиц и толкования человеческого характера на основании анализа внешности.Автор книги, знаменитый специалист по визуальной психодиагностике Владимир Тараненко, предоставляет энциклопедически исчерпывающую информацию об особенностях строения головы человека и черт его лица в их непосредственной связи с характером, волевыми установками и «подводными камнями» поведения индивидуума.Обилие исторических примеров, фотографий и иллюстраций, простой и доступный язык книги делают изучение физиогномики интересным и увлекательным занятием.Книга Владимира Тараненко не имеет аналогов по полноте и ясности изложения и, безусловно, будет полезна всем, кто стремится овладеть скрытыми знаниями по психологии и коммуникациям, а также тем, кто желает больше узнать о себе самом и о своем окружении.

Владимир Иванович Тараненко

Психология и психотерапия / Маркетинг, PR, реклама / Финансы и бизнес