Деградация. Свои люди

– Леха, ты не живодер. Грохнул бы его только на эмоциях. Но у тебя есть совесть, которая сожрала бы тебя  с концами потом. Даже из–за этого куска говна, поверь. Естественно, таким разобранным ты в отделе бы уже не пригодился, рано или поздно тебя бы сорвало во все тяжкие. Так что тебе бы пришлось уйти, причем сразу. А что там дальше, да Бог тебе судья. Я рад, что этого не произошло. И уверен, что впредь ты будешь держать себя в руках. Давай выпьем.

Они выпили по рюмке, закусили.

– Ну что, полегчало на душе? – спросил Павел.

– Да все равно гадко на душе, если честно, – отозвался Алексей, хотя от накрывшего чувства безысходности уже не осталось и следа. – Наркоманы эти… Мерзко как–то. Да и Лидию Павловну жалко…

– Если тебя интересует мое мнение, то в этом вопросе я за китайский вариант решения проблемы. Они не люди. Выше них можно себя ставить совершенно спокойно. Но на законодательном уровне.

– Это какой же такой вариант?

– Очень простой и крайне эффективный. Они всех наркоманов к стенке ставят. И нет проблемы. – Заметив удивленный взгляд Алексея, Павел добавил: – Я вполне серьезно.

– Но это…

– Что? Не гуманно?

Алексей промолчал. Пример результата гуманности он сегодня уже видел.

– Понимаешь, Леха, – продолжил Павел, – у нас нет больше принудительного лечения, как в советское время. Да и толку от него было, по статистике примерно 1% излечений. Кстати, в платных клинках нынешних то же самое. Ну ладно, пусть даже 5. В пределах погрешности. И то, завязавший наркоман становится бывшим только в могиле. Мы вон курить с тобой бросить не можем, а там зависимость покруче будет. А как бросившие курить реагируют на другого курящего? Который еще ласково сигаретку предложит и скажет, что хорош уже мучится, давай, за компанию подымим. А? На долго силы воли хватит? Вот то–то и оно…

– Но расстреливать?..

– Посмотри на запад, вон в Канаде наркам герыч так дают, в одноразовых шприцах, медицинского производства. Итог – еще большее вовлечение. Правда, у нас вообще, если посмотреть правде в глаза, наркоманы это сугубо личная проблема населения.

– Как так? – удивился Алексей.

– А кого? Употребление не наказуемо. Лечения ни доступного всем, ни принудительного нет. Посадить их по другой статье, проблема, ты видел. Изолировать – никак. Куда их отправляют? По месту прописки. И нифига с ними родственники сделать не могут, потому что напишет он заяву, типа меня из дома выгнали, больного несчастного, а это, при желании, на статью тянет. Вот и будут твои дети, – Павел ткнул пальцем в грудь Алексея, – ездить с ними в одном лифте, держаться за одни и те же поручни, нажимать на одни и те же кнопки и говорить в один домофон, цепляя всякую дрянь. Не ВИЧ, конечно, но там и другого хватает. А дальше они сбиваются в кучки, ширяются по кругу одним шприцом, извини, трахаются друг с дружкой, еще и детей–уродов плодя, от осинки–то не родятся апельсинки. А самое интересное, когда у них кости гнить от того говна, что они по венам гонят, начинают, ручки–ножки им врачи отрезают, и они становятся кем?

– Кем? – испугано отозвался Алексей, но Павел уже вошел в раж и эмоционально продолжал:

– Инвалидами! С пенсией от государства, разумеется. Большую, чем у наших стариков, кстати, всю жизнь отпахавших. Которую, естественно, ежемесячно прокалывают. А ты знаешь, сколько стоит противовирусная терапия от СПИДа? Мне вон Наталья рассказала. Минимум от штуки баксов в месяц на одного, чаще больше, это же индивидуально подбирают. За какие заслуги это им? Многие ни дня не работали! Налоги из твоей и моей зарплаты идут, в том числе, и на это.

– Все равно, Паша, люди же они…

– А вот это большой вопрос, Леха. Когда у них ломка, они же на улицу идут, дома–то пусто, все вынесено давно и продано. А поскольку сами дохлые и обессилившие, вариант что–то добыть у них  один.  Заехать объекту охоты так, что бы тот не встал и не навалял в ответ. Чем-нибудь потяжелей, сзади обычно, по голове. Ты же сводки по городу читал, ежедневно такое творится. Иной раз читаешь, и реально охреневаешь, кем надо быть, что бы такое сделать? И это только от сухого официального языка, что же там за  картина в реальности? А даже если возьмешь кого… Как ты понял, стране дороговато обходятся больные зеки! Их же лечить надо, а это расходы. Я, в общем–то, в твоем случае тоже тогда напрягся сразу, но думал, может обойдется. Я диагнозы ставить не умею, а у него ничего изначально в медицинской карте не было. Я проверил.

– Чего ж ты мне–то не рассказал?

– Леха, человек так устроен, что пока сам не столкнется нос к носу с проблемой, не поймет ее до конца. Вот и люди рассуждают примерно так: «Наркоманы? Их лечить надо. Больные люди». И все. Они где–то там, далеко. Большинство не знает, что за этим стоит. Знают только те, кто столкнулся. И оказался в одиночестве с проблемой. И ты бы не понял, если б я сказал, не лезем в это дело, и все.

– Наверное…

– Но знаешь, что самое страшное?

– Что?