Деяние Луны

Чёрные волосы сегодня были заплетены в тугие косы, и лишь чёлка выбивалась из аккуратной причёски своей небрежностью и длинной.

Она, будто ширма, отгораживала девушку от мира чёрным пологом, пряча за собой всё то, что Натали не хотела показывать, и что случайно увидела я, решив воспользоваться общей ванной.

Кто ж знал тогда, что в первом часу ночи комната будет занята, хотя это и сейчас не извиняет меня.

Всё же в чужом доме надо придерживаться приличий, а не сносить дверь в ванну, пытаясь за ней найти спокойный приют, но вместо этого сталкиваясь с ошарашенным взором девушки.

Надеюсь, моё лицо не сильно вытянулось, увидев эти странные глаза, которые, несмотря на свою необычность, были прекрасны, олицетворяя собой вечное противостояние света и тьмы. Они были поразительны, и неузнаваемо меняли нежные черты, соединяя в одном человеке две противоположных внешности.

Один глаз был светло-голубым, почти белым, и едва выделялся на фоне белка, другой же напоминал собой чёрную бездну, которая сливалась со зрачком, пугая мраком, живущим в глубине.

Именно этот глаз проглядывал сквозь пряди, прячась от людей, заставляя Натали чувствовать себя неуютно даже в собственном доме.

– Сегодня будет собрание в деревни. Отец попросит разрешения оставить тебя здесь, пока погода не наладиться.

– Погода? – не поняла я, смутно вспоминая обрывки вчерашнего разговора.

«На днях была сильная пурга, и все дороги замело. Так что даже наш пикап не сможет проехать, – произнёс Николай в ответ, когда я заикнулась о возвращении домой, – так что будет безопаснее переждать циклон здесь. Как только он пройдёт, можно будет ехать»:

– Да, что-то припоминаю. И что будет, если не разрешат?

– Ничего. На самом деле Елисей не может этого сделать. Просто это дань вежливости с нашей стороны, всё-таки он глава деревни, хоть и сильно старый, – объясняла она мне. – Просто, если он узнает о тебе не от нас, то наверняка разозлится. Старики весьма ранимы, когда дело касается внимания. Они любят быть в курсе всех событий, что происходят вокруг. А ты сегодня новость первой полосы, потому что гости к нам заглядывают редко.

Я в ответ лишь скривилась, быть поводом для разговоров не хотелось. Хватило с лихвой и в родном городе бабушек-сплетниц, что часами просиживали на скамейке, перемывая всем окружающим косточки. Чего только от них не наслушаешься…

«Нет!» – воспоминание, под гневный окрик рассудка, опять скрылось в глубине. Есть такие вещи, о которых даже думать не хочется, так что нет ничего зазорного в том, чтобы закопать парочку таких.

– Правда, Данила не любит, когда появляется повод обсуждать нашу семью, – Натали вздохнула.

По-моему он – мизантроп. Ненависть – первая реакция на постороннего вместо любопытства. Не скажу, что это не правильно, но как-то дико что ли. Он, словно лесное животное, которое с опаской относится к людям, собираясь от греха подальше разорвать человека, а затем уж подумать над тем, что может быть он был не таким уж и гадом, как другие.

– Нас здесь не сильно жалуют, – разоткровенничалась вдруг девушка, – мы слишком выделяемся среди жителей. Меня с детства дразнили за уродство, – палец указал на прядь, за которой прятался чёрный глаз, – даже называли проклятой, а брата… Он тоже другой. Только в отличие от меня не может долго сносить оскорбления. Ему проще драться, отвечая на обидные слова кулаками. Ты даже не представляешь, скольким Данила переломал руки и ноги.

А я-то думала, что ей нравилось закрытое существование, что это был собственный выбор, но, оказалось, что девушку к этому отшельничеству просто принудили. Наверное, это ужасно, когда в подобном месте ты становишься изгоем, это не город, в котором можно затеряться среди миллионов жителей:

– А где был Костя?

– Жил у себя, – уголки губ слегка сдвинулись вверх, словно пытаясь полуулыбкой сгладить отсутствующее выражение, но непривычность этого действия, чужого для неё, не принесло результата, кончики лишь задрожали и тут же вернулись на место, – он – мой двоюродный брат. До смерти его родителей мы даже не знали о существовании друг друга, – девушка остановилась, а я перехватила возмущённый взгляд Константина, который подошёл к Валентине и, видимо, услышал, о чём говорила сестра.

Текучее серебро вмиг забурлило, превращаясь в грозовую тучу, внутри которой проскакивали электрические искры. Взор настолько пугал, что хотелось спрятаться, но Наташа упорно продолжала, игнорируя надвигающуюся бурю, лишь перейдя на тихий шёпот:

– Мама забрала их к себе, так как мы оказались единственными в роду, кто остался в живых. С тех пор и живём вместе. Пришлось, правда, потесниться, но в целом стало веселее.

Странно слышать это слово из уст той, кто большую часть времени, и, судя по всему, жизни, ходит с беспристрастным лицом. Она так слилась с этой маской, что полностью позабыла, как выглядят остальные чувства, не зная даже, как реагировать на простые слова. Это так грустно… наблюдать, как Натали путает эмоции, пытаясь сымитировать то, чего никогда не испытывала. Ведь даже её смех над шутками казался мне наигранным.