Деяние Луны

«Лёгок на помине», – я потянулась, наблюдая за передвижениями юноши, который, подойдя к шкафу, присел, выдвигая нижний ящик. Его руки нырнули в тёмное нутро и стали рыться в вещах, совсем позабыв обо мне.

– Кхм, – кашлянула я, напоминая о своём присутствии.

Костя обернулся и скользнул взглядом по одеялу, которое я натянула до самого подбородка, оставляя выше импровизированного холмика только глаза, которые с тревогой смотрели на него.

– Тебе придётся привыкать, ведь это моя комната.

– И что ты предлагаешь?

– Я не думаю, что у тебя есть то, чего я не видел у других девушек, – он продолжал перебирать одежду, вынимая и просматривая кофты, футболки, штаны.

Мои щёки при этих словах запылали, и пальцы сжались, стискивая наволочку подушки. Как же хотелось швырнуть её в наглую морду, чтобы стереть ухмыляющееся выражение, но я прекрасно понимала, что он успеет увернуться до того, как намечу траекторию полёта своего снаряда.

– А что, у тебя есть нечто интересное? – видимо пламенная реакция на его речь заинтересовала юношу.

– Хам, – в ответ я свернулась на кровати калачиком, закутавшись в одеяло с головой.

«Ненавижу этого идиота», – лишь маленькая щель позволяла мне наблюдать за действиями Кости, напряжённо следя за тем, как он бродит по комнате, порой в шутку приближаясь слишком близко к постели:

– Пока ты не уйдёшь – не встану.

– Значит, останешься без завтрака, – изогнутые брови съехались к переносице, когда юноша, нерешительно прикоснувшись пальцами к резной ручке, потянул верхний ящик на себя. С громким скрипом тот выдвинулся, проседая под тяжестью вещей, и ладонь Кости погрузилась внутрь, копошась среди них.

Наконец, на свет появилась серая кофта с чёрными подпалинами и кожаными заплатками на локтях. Повертев её в руках, парень горько усмехнулся, кривя чётко очерченный рот:

– Одевайся, – швырнув её мне, он тут же покинул комнату.

Я облегчённо выдохнула, с подозрением косясь на прилетевшую вещь.

«Словно подачку бросил, – такое отношение немного коробило. – Нельзя было просто положить?»

Покачав резко головой, дабы отогнуть ненужные мысли, а то ещё заводиться начну, я встала, и, завернувшись в одеяло, побрела в ванную, придерживая одной рукой свой импровизированный пуховик.

А то не ровён час и он снова ворвётся, с него станется. Сколько раз вчера Костя забывал то одно, то другое, пока я, психанув, не решила, пожертвовать комфортом в пользу простой защёлки, отдав предпочтение ванне, что притаилась в конце коридора. Правда, пришлось поделить её с остальными детьми, но это лучше, чем постоянно ожидать его прихода.

Мой взгляд был всё время направлен на дверь, чтобы при малейшем движении ручки, тут же спрятаться за шторкой, которую в яростном противостоянии я всё же отстояла, доказывая родителям, что негоже мне лицезреть его голый торс, как и ему мой.

Они немного поворчали, что меня искренне удивило.

«Вот же ж свобода нравов!» – им бы волноваться о том, что их сыночек ночует в одной комнате с девушкой, а они даже в ус не дуют, считая нормальным то, что это больше смахивает на совместную жизнь двух влюблённых, а не едва знакомых людей.

За ужином я несколько раз пыталась намекнуть, что не против проживания с Катей, да даже молчаливая Натали мне импонировала больше, чем её самовлюблённый братец, но родители почему-то были против, хотя я много раз повторяла, что готова спать на полу, кушетке, да даже шкаф мне был милее, чем эта огромная комната.

– Предатель, – в сердцах буркнула я.

Его противостояние с Валентиной быстро сошло на нет, оставив меня одну отбиваться от предложений.

«Гад, – отражение в зеркале скривилось, – мда… и здесь не лучше».

Красный нос, тёмные круги под глазами, которые бы превращали меня в панду, если бы не землянистый оттенок лица: «Ужасное зрелище».

Зимой я спасалась от него в солярии, не давая тону поблекнуть, но измождённость и недосыпание сделали своё дело, оставив отпечаток бледности на коже.

Я походила на призрака, который выделялся в полумраке лишь глазами, что ярко пылали зелёным светом:

– Чудно как-то.

Надеясь, что горячая вода сотрёт усталость с лица, я скинула одеяло на пол и повернула кран.

«Интересно, а родители в курсе, что их сынок всю ночь где-то шатался?» – промелькнуло в мыслях, когда горячий поток устремился на пол, наполняя огромную ванну. Я прекрасно понимала, что не имею права спрашивать «Где он был?», и уж тем более требовать ответа, но почему-то хотелось знать.

Эта мысль точила меня изнутри, будто термит древесину, пробираясь сквозь доводы рассудка, подкидывая воображаемые идеи, которые, будучи реальными предположениями, могли только злить.

И что бесило ещё больше, так это моя реакция на него.

«Дура! – рука яростно опустилась в воду, посылая брызги на стену, пол и лицо, – Какая же я дура!»

С каждым часом становилось только хуже. Не могу сказать, что глупею, нет, просто мысли, что роились в голове, были мне чужими. Одни, словно кроты выползали из глубины, намереваясь опять вступить в бой, а другие… да, с этими я была не знакома. Они внушали мне страх своими дикими желаниями, и, казалось, принадлежали другой воле.