Деяние Луны

– Ага, перепьёшь его, – рассмеялся Данила, вспоминая весёлую ночку, когда заставили большим костром полыхнуть сарай Елисея.

Быть может, именно Тёмыч сильнее всех ненавидел собственного деда, даже больше, чем Данила и Костя.

И если братья мечтали лишь убить главу, то Артём желал разрушить всё, к чему прикасались старческие руки.

Наконец все встали и, пожелав друг другу спокойной ночи, удалились, оставив Данилу наедине с посудой.

Он бросил взгляд на стол и вздохнул. На самом деле юноша спокойно относился к любой работе, кроме этой, потому что именно она заставляла мысли роем виться в голове, касаясь тех вещей, о которых категорически не хотелось думать.

Вот такая противная особенность была у мытья посуды.

Было сложно сказать, сколько прошло времени с того момента, как последняя тарелка оказалась в шкафу, но Данила всё ещё стоял у раковины, оперев руки на неё.

«Ответит или нет?» – палец быстро ткнул на вызов, словно боясь, что хозяин передумает, и гудки зазвучали в пустой кухне, монотонно повторяясь.

«Неужели Костя не хочет меня видеть?» – эта мысль пронзила его сердце острой болью.

Почему собственный брат избегает его? Разве мало они пережили?

Внезапно тревога охватила его и, рванув наверх, Данила распахнул дверь в комнату брата, догадываясь, что произойдёт.

Нина не спала, а сидела, обхватив колени руками и прижавшись к ним головой.

Её ночнушка задралась, обнажив маленькие детские стопы и хрупкие пальчики, что сжимались, пытаясь спрятаться в складках одеяла.

– Нина.

Лицо девушки вдруг исказилось от страха и парень понял, что если ничего не сделает, то она вновь закричит, перебудив весь дом.

Прыжком перемахнув через журнальный столик, он бросился к ней, зажав рот левой рукой, не давая воплю вырваться на свободу.

Толчок оказался столь мощным, что оба рухнули на кровать, и гостья оказалась зажата телом парня, который шептал ей на ухо различные слова, пытаясь пробиться сквозь пелену сознания:

– Это я, не бойся.

Его руки тисками сжимали её, ощущая тот жар, что источало тело, чувствуя, как зубы пытаются вонзиться в мягкую плоть ладони, дабы освободиться.

«Ну же, успокойся», – думал он, заметив невидящий взор, устремлённый сквозь него в бесконечную даль, туда, где водятся кошмары, что пробудили её от сна, не отпустив разум.

Юноша не помнил, как долго бормотал различные слова, надеясь, что, услышав его голос, Нина найдёт в себе силы вырваться из тьмы, что мягкая интонация успокоит разбушевавшееся сознание.

– Что случилось? – спросил он, когда девушка под ним наконец затихла и возмущённый взор вперился в его глаза.

В ответ до него донеслось глухое мычание.

«Надо же, она пыталась меня укусить», – насмешливо фыркнул парень, ощущая близость её губ и горячее дыхание.

– Хорошо, – сердце сладостно трепетало, отбивая в ушах барабанную дробь. – Я уберу руку, но прошу тебя, не ори. Я не хочу, чтобы ты всех разбудила.

Его пальцы осторожно отступили от лица, ожидая следующего крика, даже не надеясь на то, что рассудок вернулся в разгорячённое тело.

Подушечки нечаянно коснулись верхней губы, когда девушка дёрнула головой, пытаясь отстраниться, и огненное пламя вновь обожгло Данилу, скользнув по коже к сердцу.

– Он пытался убить меня.

– Кто?

– Не знаю, – лицо Нины скривилось, и тело вновь задрожало. Казалось, она снова закричит, не выдержав навалившегося ужаса, но девушка лишь на миг смолкла, беря себя в руки, – не знаю. Я видела только огромные кровавые глаза в темноте. Там, за стеклом

«Варг?! – Данила резко оглянулся, взглядом скользнув по окну. – Нет, всё закрыто. Да и не мог он сюда пробраться, я бы почувствовал его ещё на границе. И смрада здесь нет, а он вечный спутник этих существ. Так что вряд ли кто-то из них решил наведаться в гости».

– Прошу, – он склонился над ней, почти касаясь губами уха, ощущая, как трепещет её сердце в груди, и этот звук был созвучен с тем, что отдавался в его голове громким стуком.

«Что со мной? Почему я так волнуюсь?»

– Постарайся успокоиться, – Данила встал с кровати, стремясь сбежать от вопрошающего взора, от распластанного внизу тела, которое так и манило к себе своим жаром и мягкостью. – Никто тебя здесь не тронет.

– А ты? – Нина ухватилась за протянутую руку и, приподнявшись, села, потирая виски ладонями.

– Я разве тебя обижал?

– А как же вчерашнее? – её пальцы коснулись шеи, напоминая об остром желании сломать эту хрупкую кость, оборвав жизнь навсегда.

– Но не сделал же.

– Но хотел.

– Ты … – губы юноши скривились, и голос прозвучал угрожающим рыком, – бываешь невыносима. А я не люблю, когда меня провоцируют.

Она не ответила, лишь закусив губу, нахмурилась, не сводя немигающего взгляда с юноши, поглощая его им, растворяя в себе каждую мысль, что вспыхивала в его голове.

– Забавно, как кошмар меняет реальность, – нарушила наконец та тягостное молчание, – те, кого мы знаем, могут предстать в другом обличии.

– И что же ты увидела?

– Твои глаза, – прищурившись, девушка внимательно следила за ним, – были жёлтыми, как пламя свечи.