Деяние XII

Двери распахнулись, впуская мальчишку. Его уже привели в порядок – вымыли, подстригли, сбрили волосики, там, где они пробились на юношеском теле, умастили духами.

Хабибулло во всех делах любил равновесие – девочек брал только мусульманских, покупая в дальних аулах восьмых и девятых дочерей, но мальчиков предпочитал урусов, которых называл Джаляб-кыз. В данном случае это обозначало не блудницу, а Снегурочку. Доставать их было нелегко, поэтому нищий искалеченный щенок, с неделю назад объявившийся на пьян-базаре, сразу обратил на себя внимание его нукеров, в обязанности которых входило и обеспечение байских утех.

Выяснить откуда он взялся, не было ни малейшей возможности – парень очень плохо говорил даже по-русски. Просто в одно прекрасное утро, с неделю назад, стал обходить ряды, путаясь в ногах, опираясь на клюку, голодными глазами разглядывая горы дынь и арбузов, вдыхая завлекательные запахи шашлыков и плова. На вид ему было не больше пятнадцати, одет был в грязные лохмотья, нестриженые волосы свисали сосульками, но тёмные глаза были живыми, а черты бледного лица – правильными. Сначала все думали, что он немой – не просил подаяния, лишь умоляюще глядел на торговцев. Но когда кто-то из них, сжалившись, кинул ему благоухающий бараньим салом теплый патыр, услышал в ответ неразборчивое: «Рахмат».

Так он и ходил по базару, иногда подкармливаемый, иногда прогоняемый, приходя утром неведомо откуда и вечером неведомо куда исчезая. Время от времени развеселые посетители винной точки, от которой базар, собственно, и получил свое имя, совали ему стакан дешевого пойла, которое он невозмутимо выпивал, твердя свое неизменное: «Рахмат».

Два дня назад он навсегда исчез с базара: один из мюридов Хабибулло быстро усадил его в неприметные «жигули» и через двадцать минут за ним закрылись тяжёлые двери особняка пира Ферганы и директора агропромышленного комбината имени Ленина.

Сейчас он стоял перед ним – чистенький, в новом чопоне, молча ожидая решения своей участи.

Хабибулло страшно возбуждала читаемая в склоненной голове юноши покорность, его белая кожа, и даже хромота.

– Мальчык-шмальчык… – проговорил он хрипло, по ташкентской моде бессмысленно каламбуря. – Блыже подойди. Ещё блыже… Яхши.

Мальчик, не поднимая голову, послушно делал шаги, тяжело опираясь на обшарпанную палочку со сбитой резиновой головкой.

– Садысь.

Хабибулло пододвинулся и хлопнул по подушке рядом.

– Плов-шмов кюшай.

Юноша неловко уселся, пробормотал благодарность и потянулся рукой к пиале.

Мигая налитыми кровью глазами, Хабибулло с сальной улыбкой наблюдал, как мальчишка торопливо запихивает в рот горсти риса и куски мяса: кажется, этого волчонка не успели накормить. Пир вытер жирную руку о халат и погладил мальчика по рыжеватым жёстким волосам. Его возбуждение нарастало. Взволнованно взревывая, верблюды неслись к такой близкой цели.

– Какой ты бе-еленький, Джаляб-кыз… – выдохнул он в ухо юноше.

Тот лишь встряхнул головой и продолжал жевать.

– Я тэбе всё сделаю, что хочешь, одэну, обую, кормыть буду, дэнег дам, – с придыханием приговаривал Хабибулло, переходя в головы на шею мальчишки.

Жевать тот перестал, молчал и не шевелился.

– Ты красывый, от тебя пахнэт хорошо, – продолжал разоряться бай, ныряя рукой под чопон и наслаждаясь ощущением гладкой кожи в ладони.

– Иды сюда!

Хабибулло откинулся назад, увлекая юнца на суфу, одновременно пытаясь сорвать с того чопон. Это стало его последним действием в мире сём.

Он почувствовал колоссальную боль в груди. Верблюды в ужасе взревели и повалились бесформенной грудой. Умер бай с панической уверенностью, что его подвело сердце – шипения выходящего из ножен стального клинка расслышать не успел.

Руслан вскочил на ноги ещё до того, как тело пира Ферганы перестало дёргаться на подушках. Удар был нанесен расчетливо – большая часть крови осталась в теле, только маленькое тёмное пятнышко на голубом шёлке халата выдавало причину смерти. Мальчик делал всё с привычной сноровкой: озираясь по сторонам, одновременно вытер лезвие, вбросил в ножны клюки, и, не глядя на труп, быстро подошел к дверям, прислушавшись.

Он знал, что у двери всего один мюрид, ещё три или четыре – во внутренних комнатах, и один у главного входа. Все бывшие десантники, служившие в Афганистане. Вооружены пистолетами и ножами. В общем, не Бог весть что, но внимания всё же требовали. Было ещё несколько слуг и пять или шесть женщин в хараме (младшей десять лет, а старшая – дочь главы республики). Этих можно не считать.

Руслан уловил из-за двери еле уловимые запахи ленивого пота, вчерашних анаши и секса. Парень на часах уже думал о своих обычных вечерних развлечениях. В этот момент на низком столике за суфой резко зазвонил внушительный красный телефон. Руслан напрягся, ожидая, что, обеспокоенный длительностью звонков, страж ворвется в комнату. Но тому, похоже, было наплевать, что занятый любовными утехами хозяин игнорировал настойчивый аппарат.